Пал Сабо - Пядь земли

— Так? Ну-ну. А кого еще звали? Не знаете?

— А кто ж это может знать? Семьдесят дворов звали. Полдеревни, почитай, будет.

— Ну хорошо. Эх, дьявол… — это уже к мозоли относится. Берет унтер колено обеими руками, кладет одну ногу на другую. — Идите себе с богом. Мы этим займемся.

Недовольный уходит Янош Пап. Кто же будет за порядком следить, если не полиция? Он-то думал: придет, заявит — полицейские тут же в ружье и всю деревню перевернут. Постели, скирды, чердаки — все обыщут. А оказалось по-другому: унтер этот говорит только да его выспрашивает. За что им жалованье платят? Ишь ты, звали ли его на свадьбу! Да еще как звали!

А полиция в самом деле тут же начала расследование. Это дело серьезное. Перед каждым праздником, перед каждой свадьбой что-нибудь да пропадет в деревне. Чаще всего куры. Кур ведь украсть — легче легкого. Ночью они на насесте сидят не пикнут, хоть всех собери в мешок. Пора этому конец положить… Двое полицейских шагают по деревне, будто прогуливаются; то с одним заговорят, то с другим. Заходят и к Яношу Папу, двор осматривают, в курятник заглядывают. Хозяйка, конечно, причитает: дескать, курочки мои ненаглядные, на что я вас кормила, растила. Пусть руки-ноги отсохнут у негодяя, который на такое мог пойти…

— Подозреваете кого-нибудь? — спрашивает старшой. Он в деревне недавно и думает, что вора уж как-нибудь отыщет.

— Мы-то? Никого мы не подозреваем. Вот разве только… — задумывается хозяйка. Перебирает в памяти местных парней, подростков — и что ты скажешь: все вертится и вертится у нее в голове Красный Гоз. Не то чтобы она про него что-нибудь нехорошее знала: просто и вчера он на глаза ей попадался, и позавчера… с чего бы это? Да и прежде… Вспоминает, что есть у Красного Гоза старший брат, который когда-то за дочкой ее увивался, а жениться не женился. Вышла она за Дани Ола, и лучше бы не выходила: таскает он ее с одного хутора на другой, потому что все сторожем нанимается в разные имения…

— Не знаю, точно не скажу… только в голову пришло… уж не Красный ли Гоз их утащил, — и на мужа смотрит. Будто на помощь его зовет.

— Бог его знает… Откуда-то берутся у него деньги, чтоб на широкую ногу жить… — неохотно бормочет старик.

— А что, такой уж гуляка этот Красный Гоз?

— Он-то? Еще какой. Будто у него не хатенка старая за душой, а пять клиньев земли.

— Табак у него завсегда хороший и в корчму захаживает, с цыганами у него дружба, играют ему… не задаром же все это, — немало могли они про Йошку Гоза порассказать. Было б кому слушать. Полицейские уж и за калитку вышли, а Янош Пап все говорит вдогонку. — А вот еще послушайте. Как-то, помню…

Когда приходят полицейские, Красный Гоз дрова пилит во дворе. Большое, трухлявое дубовое бревно лежит на козлах — телефонный столб, по всей видимости. Даже цифры сохранились на нем, дегтем намазанные. И прочесть можно: четыре тысячи шестьсот семь. А под цифрами — знак непонятный.

— Хороша пила у вас, хозяин, — говорит старшой еще от калитки.

— Не жалуюсь… — покосился на них Красный Гоз — и дальше пилит себе, тянет взад-вперед. «Чего их черт принес?..»

Полицейские подходят, смотрят на бревна, щупают. Чего здесь только нет! И акация, и ель, и дуб, и бук, и вяз, и тополь — в пирамиду аккуратно составлены. Этих дров на три зимы, пожалуй, хватит.

— Где взяли столько дров? — спрашивает старшой, и одно бревно пытается перевернуть. Дубовое бревно.

— Дрова-то? А какие где. Ель осталась, когда хлев строил — старый сломать пришлось. Акацию недавно вырубил, недели две всего; дуб купил на почте, в прошлом году, когда телефон ставили; березу в саду срубил, тоже в прошлом году; бук румыны еще в революцию привозили. А вяз вот купил на лесном складе, в Комади; месилка будет для теста. Сейчас пока стоит сохнет. — Красный Гоз кладет пилу, берет в руки топор и так лихо разрубает полено, что щепки шлепаются о стену, чуть не прилипают к ней, прежде чем упасть.

— Постой-ка… в революцию. В какую революцию?

— А в восемнадцатом. Или в девятнадцатом… Я уж и не знаю.

Чувствует старшой, не за что ему ухватиться. Ну-ка, попробуем еще насчет телефонного столба пощупать…

— А это что такое?

— Это? Это я летом купил у господина Марцихази, у почтмейстера. Таких столбов у меня целый воз был.

Так. Ничего здесь не добьешься, это уж точно.

— Зачем вам столько дров?

— А чтобы… всякой шушере завидно было. — Красный Гоз уже и колоть перестал. И топор на землю бросил. Лезет в карман, за табаком. Скручивает цигарку, закуривает и стоит молча, руки в карманы сунув.