Пал Сабо - Пядь земли

Уже ближе к полуночи все вдруг головы поднимают: в дверях Геза громко и сердито толкует что-то Красному Гозу, который уходить было собрался, а Геза его не отпускает:

— Я тебе, кум, прямо скажу: не будет в деревне порядка, пока не изберут старостой такого человека, как мой отец.

— Что говорить: Габор Тот для этого подходит…

— Уж ты мне поверь: если б отец был старостой, так мужики бы участки не на солончаках получили…

— Это точно: не очень-то там хороша земля для жилья… — соглашается Красный Гоз и видит, что многие прислушиваются к их разговору. Шеи вытягивают. Видно, в самом деле не из-за именин они собрались, а из-за выборов.

Только избавился он от Гезы, как подходит к нему Фери Такач, с которым он и трех слов, пожалуй, не сказал за всю жизнь.

— Видишь ли, я как раз собирался к вам заскочить, если позволишь… — уж так он разговаривает. Можно сказать, по разговору он и не мужик вовсе, а прямо из господ… В общем, он тоже родственника своего, Габора Тота, хочет в старосты.

Однако и другие здесь есть, не только Такач. Молодой Эсени, например, отводит Гоза в сторонку, чтобы сообщить: самым лучшим старостой будет его отец, Йожеф Эсени. Что на это скажет кум Гоз?

Правда, Гоз ему ни кум, ни сват — да кумом кого хочешь можно звать. Не обижаться же из-за этого.

Полночь миновала; гости на группки разбиваются, шепчутся, обсуждают что-то. В общем, вылезло шило из мешка. Прямо чистые выборы это, а не именины. Может, Лили вовсе и не Йолан окрестили?

Смотрит Красный Гоз на суету вокруг. Вот они, стало быть, те самые самостоятельные мужики, одним из которых он собирается стать. Что ж, должен человек быть кем-то: или тем, или другим. И если сделал он первые шаги, то возвращаться поздно.

Мужики, которые здесь собрались, — это, можно сказать, лучшие люди деревни. Из них избираются старосты — пусть не из них самих, а из их отцов; но дойдет очередь, и они в старосты захотят вылезти. Они заправляют делами в деревне: ведь каков староста, такова и деревня. Как известно, рыба гниет с головы… Последние годы старостой был Вираг, перед этим — Йожеф Эсени, перед Йожефом Эсени — Янош Багди; теперь Габор Тот станет, если повезет… Не все ли равно?.. То есть… если Габор Тот будет избран старостой, то Вирага можно сделать хозяином в правлении. Пусть Шара Кери порадуется, бедняжка…

— Эй, мужики, — стучит по столу Шандор Пап. — Мы ведь на именины пришли, а не старосту выбирать. Успеем еще со старостой. Тем более, что… старостой будет Янош Багди, и никто другой.

Ух ты! Вот тебе и на..

Ферко губы себе грызет, жалеет вино, которое Шандор Пап выпил.

Расходились все трезвые, как пришли.

Марика, пожалуй, теснее, чем всегда, к мужу прижимается, когда идут они домой. Приятно, что так обхаживают Йошку богатые мужики. Неужто вправду так уважают его в деревне, как Шара Кери говорит? Конечно, за это не будут им товар в лавке бесплатно отпускать, и хлеба у них больше не станет… да все же… Это такое дело, что иной готов и за деньги купить, да не может.

— Скажи-ка, Марика, честно… как ты думаешь, где наше место: среди этих или среди старых друзей?

— Господи, Йошка, боюсь и сказать-то…

— Скажи, скажи. Для того я тебя и спрашиваю.

— Мне кажется… и среди этих, и среди тех…

— Но ведь они богатые. А мы с тобой бедняки.

— Ну и что? Ты не хуже, чем любой другой… и среди тех, и среди этих.

— Глупая. Вот тут-то ты и ошиблась. Не по дороге нам с ними. Они перед нами заискивают, потому что помощи ждут от нас… да зря стараются.

Молчит Марика. Задумавшись, идут они рядом. Уже, должно быть, два часа ночи, когда приходят домой. И видят: мать идет к воротам из огорода, в шлепанцах, руки под передником.

— Что такое? Уже встали, мама?

— Встала, сынок. У соседей, у Сокальи, корова ночью сдохла.

— Как сдохла?

— Сдохла. Должно быть, чесалась, да ногой и попала в цепь, и не могла вытащить.

Йошка стоит с минуту, остолбенев, потом бежит в хлев. Нет, здесь все в порядке. Коровы тихо жуют жвачку. Лежат, прислонившись друг к другу спинами. А теленок стоит и упрямо бодает стенку в углу.

Выходит Йошка из хлева. Вот тебе: какой-то момент — и все, над чем столько трудился, может прахом пойти… Строишь, строишь планы, рассчитываешь — а случись что, начинай все сначала.

Предоставлен человек своей судьбе и не знает, что его ждет завтра, через неделю, через час. И нет такой силы, которая бы его в случае чего защитила.

Прямо через изгородь перепрыгивает он к соседям.