Пал Сабо - Пядь земли

— Я… я не брал, господин староста… я только один раз. Один-единственный, — произносит он торопливо. — Баба всю солому вытряхнула из тюфяка, а у меня и соломы-то нет больше, одна полова. Половы сколько хошь, да ведь ее в тюфяк не положишь, все бока исколет, хе-хе-хе… Я и подумал, что вы бы мне все равно дали немножко, господин староста, если б я попросил, хе-хе-хе… — В таких случаях лучше в шутку дело обратить.

— Может, и дал бы… Только, во-первых, вы меня не просили, господин выборный, а во-вторых, я не обязан свою солому раздавать. Вот так.

Так что Ямбор не может сказать, что Ференц Вираг его не предупреждал. И не один раз предупреждал.

А соломы становилось все меньше и меньше.

Вираг сначала в полицию думал заявить, да беда в том, что такие дела много волокиты требуют. Свидетелей надо найти, потом в суд таскаться… У кого есть на это время? Кто это может до конца выдержать? У него и без того дел по горло. Ну и потом, лучше действовать наверняка. Он и один вора поймает. Без всякой помощи.

Однажды, как-то к вечеру, надо было кого-нибудь из выборных послать на хутор: эконом там бабу одну избил, жену батрака. У бабы — восьмеро ребятишек, да и беременная она к тому же; должно быть, сболтнула что про эконома, да про кухарку, да про агронома — вот эконом и устроил ей выволочку. У бабы выкидыш случился, это на четвертом-то или пятом месяце: даже врач к ней выезжал. Для того и выборного пришлось послать. Ямбор как раз оказался в правлении, вот его и хотел отправить Вираг.

Однако Ямбор отговорился, сказал, что ему, мол, некогда на хутор идти, ему домой надо, жена хлеб собралась печь.

«Так. Хлеб, значит, печь…» — подумал про себя Ференц Вираг. Нажал на звонок, рассыльного вызвал. Чтоб тот за другим выборным сбегал.

Вспомнил он об этом вечером, когда шел не спеша домой; помнил и после полуночи, когда, одевшись в тулуп, шел к Коццегу.

Месяц был в последней четверти, на небе — ни облачка, звезды в высоте мерцали дремотно. Холодный ветер дул с севера, под ветром съежилась, затвердела грязь. Звенели сухие подсолнечные будылья, шелестел прошлогодний бурьян; мерзла земля в холодном сиянии месяца. Ференц Вираг прислонился к стогу спиной, постоял, прислушиваясь, трубку закурил. Ночь впереди большая, как море, и мысли все бегут и бегут, будто гребешки волн…

Вообще-то староста собой доволен, и по праву: кто из мужиков достиг в жизни того, чего достиг он? Ведь кем он был прежде? Никем. Бедняком, одним из многих. А кто он теперь? Крепкий хозяин с достатком. Даже, можно сказать, богатый. И к тому же староста. Не каждый может этим похвастаться. А насчет того, что, мол… подкупил его помещик… пусть себе болтают. Завистники всегда найдут, о чем шептаться… Однако недаром говорят, что лучше пусть завидуют тебе люди, чем жалеют… К тому же, если, скажем, не подписал бы он этот договор с помещиком, все равно ведь пруд-то был бы выкопан. Разве что дальше был бы от деревни. Не все ли равно деревне, здесь этот пруд или там? Завистники ж этого не понимают. Не доходит до них истина, хоть кол им на голове теши. А ведь если разобраться, то кому выгодней, когда помещик с деревней в хороших отношениях? Ему, старосте, или деревне? Ему-то с этого только и выгоды, что земля его возле виноградников тоже пойдет как виноградник. Потому что обмен так получается, что его земля там в самой середине. Где рукав Кереша излучину делает. Это конечно. Тут он Кое-что получит.

Землю эту он разделит на четыре части и продаст с аукциона. А потом за вырученные деньги купит на Шованьхате вдвое больше.

Несколько лет он это дело обдумывал, да хозяева виноградников очень уж ему мешали. Будто всем другим можно виноградники держать, а ему одному нельзя. Ну, теперь-то они не отвертятся: втянули-таки и их в обмен, объявив полученные от помещика земли виноградниками. А его землю никак нельзя обойти. Даже если бы он сам, скажем, захотел.

Землю эту он приобрел во время последних парламентских выборов; можно сказать, она сама ему в руки свалилась. Что ему оставалось делать? Не моргать же, как дураку! Уж моргать-то он не привык.

«Если б не пошевелил я вовремя мозгами»… — думает староста. Но что тогда было бы, о том ему думать неохота…

Вот и солому он сюда привез в прошлом году, потому что заранее все предусмотрел. Содома эта нужна для того, чтобы кирпичи обжигать.

Потому что это чистая правда — ничего не взял он от помещика. Не такой он человек, чтобы пойти на это. Только подумал вовремя: ох, какое строительство развернется скоро на Коццеге.