Алексей Сальников - Опосредованно [журнальный вариант]

Ну, а все же, не существуй Никита, насколько все проще было бы. А так получалось, что даже если бы Владимир вернулся, то все равно его визиты к сыну или сына к нему пускай и не портили бы все окончательно, а все же. Эта возможная двойная тень Марии и Никиты на семье Лены совсем не радовала Лену.

«Ты бы лучше спросил, как там рука у Веры, — упрекнула Лена, — как она теперь играть будет».

«Пока никак не будет играть, — написал Владимир, — не фиг было со своим нудистом ездить как попало».

Тут имелась долгая история про знакомство Веры с мальчиком из соседнего дома, которому родители не разрешали сидеть за компьютером больше часа в день, а он прилепился к девочкам, потому что у Лены дома такого ограничения не существовало. Сначала это была дружба совершенно меркантильная, мальчик Женя приходил играть и удалялся, только когда его уже начинали искать родители, буквально выкорчевывали из чужой квартиры. Что в этой дружбе имелось для самой Веры, которая нашла себе такого дружка, Лена понять не могла. Затем Женя стал не только играть у девочек, но и есть, дома у него была налажена такая интересная система питания, связанная с лунными циклами и потоками праны, что родители то питались мясом, то не питались, то исключали приготовленные продукты, то ели почти все, не слишком изобретательная кухня Лены давала ему, казалось, ту стабильность, которую в родителях он найти не мог.

Затем выяснилось, что семья Жени — нудисты. Периодически они пропадали куда-то, а потом появлялись на пороге, светя одинаковыми голубыми глазами из темноты загара. Это Лену впечатлило, но не сильно. Она, конечно, не решилась бы прийти на такой пляж, не мылась с дочерями в одной ванне, однако не испытывала неприязни к тем, кто так делал. Все же то, что она вырастила дочерей до двенадцати лет, и большую часть времени пребывала под кайфом, примиряло ее с некоторыми причудами или альтернативными взглядами на воспитание. Даже пьющая соседка снизу, которая регулярно стреляла у Лены мелочь, обещала отдать потом и никогда не отдавала, не вызывала в Лене недовольства. Соседка, в конце концов, не жаловалась зато на музыкальные упражнения Веры, а это чего-то да стоило, имело, наверно, некую цену, и хорошо, что от претензий можно было откупиться так дешево. К большинству людей Лена относилась вполне себе благостно. Например, лицо этой вот соседки снизу, несколько искаженное употреблением алкоголя, казалось Лене порой лицом пожилой голливудской дивы, которая слишком увлекалась ботоксом и подтяжками. Когда Вера сказала про загар Жени: «Мама, он весь такой!», Лена даже не стала спрашивать, откуда же дочь почерпнула эти ценные сведения.

Так вот, не только компьютерными играми увлекался Женя, еще он любил свой телефон и социальные сети («Он как-то спал, так я залезла к нему на страничку, кучу левых каких-то мужиков поудаляла из друзей, каких-то детей с незаполненными профилями, все же надо следить иногда, хотя это и некрасиво», — призналась однажды мама Жени. «Ой, у меня немного проще, — отвечала на это Лена. — Мои, если что, друг на друга стучат»). Кроме всего этого, Женя еще любил плавать и кататься на велосипеде. Увлек он в эти прогулки и Веру, Лена сначала боялась, что с детьми может что-нибудь случиться в лесопарке, где они катались, но затем прогулялась вместе с ними и, во-первых, ей хватило этой четырехчасовой прогулки, где ни на секунду нельзя было остановиться, потому что комары, несмотря на репеллент, принимались лезть в волосы, нос и уши, а во-вторых, лесопарк был полон людьми, велосипедистами, бегунами, собаководами.

Из-за собаковода, собственно, Вера и сломала руку. Чей-то доберман с палкой в зубах сунул эту палку в спицы Вериного велосипеда и побежал дальше.

«В конце концов, это Вера, — написал тогда Владимир и повторил эту же фразу, когда они обсуждали грядущий день рождения, и добавил совершенно то же, что и тогда: — Если сравнивать вот с тем кошмаром, то все блекнет, как ни крути».

Им было с чем сравнивать, потому что пару лет назад Вера засобиралась в кино без сестры, поехала в центр, посеяла телефон и деньги и не придумала ничего лучше, чем стопануть машину. Разумеется, не было удивительно, что водитель довез ее до дома, потому что всяких психов, как ни крути, все же довольно низкий процент, и требуется, все же, роковой случай, чтобы с ними совпасть, но сама вероятность того, что Вера могла и не доехать, не то что ужасала, даже слова не было, чтобы описать этот взгляд на вероятную пустоту всего того, что могло произойти. На это примчался, бросив все дела, даже Владимир (в травматологию, например, он не стал спешно собираться, а только чуть позже заценил свеженький гипс), Владимир и Лена, сами себя накручивая, орали на воющую от страха Веру, пугая ее, может, почище, чем сделал бы это гипотетический маньяк, в подвале которого Вера могла оказаться.