Дженнифер Матье - Бунтарка

Это артефакты другого времени, а я девушка сегодняшнего дня. Я в Ист Рокпорте, Техасе, и мне лучше принять это.

Я уныло бреду к главному зданию, когда слышу, как кто-то со мной здоровается. Мужским голосом. Я поднимаю взгляд и вижу его.

Он стоит в дверях школы, как какой-нибудь современный Джеймс Дин с телефоном в руке вместо сигареты.

Звездно-Сердечный Новый Мальчик Сет Акоста.

— Ох, — говорю я, слегка подпрыгнув. — Привет! — Все другие ученики, толпящиеся на главной аллее Ист Рокпорт Хай, растворяются в воздухе. Я не слышу и не вижу их.

Брови Сета поднимаются вверх:

— Извини, не хотел тебя испугать.

О, ты меня не испугал. Просто лишил дара речи. Подожди лет пять, и все должно пройти.

— Все нормально, — выдавливаю я.

— Это хорошо.

ТИШИНА. Неловкая тишина. Пожалуйста, боже, пусть у меня не появятся те безумные красные пятна на груди и шее, как случается всегда, когда я нервничаю. Я бросаю взгляд вниз, чтобы проверить.

Моя грудь выглядит словно урожай на клубничной ферме.

Черт.

— У нас же сейчас урок английского? — спрашивает Сет. Он переступает с ноги на ногу и как будто бы не замечает мои красные пятна. Может, он слишком классный, чтобы показать это.

— Да. Думаю, да, — говорю я, разыгрывая неуверенность.

— Ты не помнишь, какое было последнее домашнее задание? — Сет начинает рыться в своих папках и тетрадях и наконец достает тонкий зеленый дневник. Его действия настолько заурядны и обычны, что я немного расслабляюсь. Немного.

— Ух, он задал грамматические упражнения на страницах 250–251, материал по прилагательным, — вспоминаю я, прежде чем начинаю беспокоиться, делает ли меня способность запоминать домашнее задание полной чудачкой.

— Да, все верно, — говорит Сет, закрывая дневник и засовывая его обратно в рюкзак. Тогда я замечаю наклейку Runaways на углу одной из папок, выглядывающих из рюкзака.

— Тебе нравятся Runaways? — спрашиваю я. — Они такие крутые.

Брови Сета снова ползут вверх, он смотрит вниз и замечает наклейку.

— А, да. Мама приклеила ее. Они неплохи.

— Так твоей маме они нравятся? — допытываюсь я. Чувствую, как расцветает клубничное поле. Наверное, Сета очень впечатлит то, что мне нравится та же музыка, что и его маме.

— Да, — говорит Сет и слегка улыбается. — Она включала их, когда я был ребенком, еще в Остине. То есть постоянно.

Слушая Сета, я практически могу представить, как пересказываю этот разговор Клодии, отмечая, как гениально я поддерживаю беседу.

Например: моей маме тоже нравятся Runaways, и я часто слушала их в детстве. Или: почему ты переехал из Остина? Или: а какую еще музыку ты слушаешь? Или: эй, давай встречаться?

Ладно, последнее лишнее. Но все остальные варианты подошли бы.

Вместо этого я говорю:

— Классно. Ну, увидимся позже.

Классно

Ну

Увидимся

Позже.

И ухожу. Просто иду прочь, словно мне все равно. Не могу решить, я просто самая большая дура в мире или уровень моего волнения такой высокий, что я решила прекратить разговор до того, как я превращусь в одно огромное красное пятно.

Моя шея, грудь и даже мои щеки все еще горят, когда я захожу в школу. Так было всегда. На школьных дискотеках парни никогда не приглашали меня на танец, поэтому я пряталась в туалете во время медленных песен, тренируя довольное выражение лица, чтобы моя зависть или неискренность не была заметна, когда Клодия будет рассказывать, как она танцевала со Скоттом Шнабелем.

В этот самый момент Клодия подходит ко мне, и мы вместе идем на урок истории Америки.

— Послушай, ты никогда не поверишь, какую футболку я только что видела на Джейсоне Гарза, — говорит она. Я рада, что она не замечает мое волнение и нервное возбуждение после встречи с Сетом.

— Та футболка об открытых женских ножках?

— Нет, — говорит Клодия. — Эта еще хуже. На ней большая красная стрелочка, указывающая на его хозяйство, и надпись: «Попробовать алкотестер можно здесь».

Я кривлюсь:

— Боже, неужели?

— Да.

— Отвратительно.

— Именно.

Мы садимся в задних рядах. Когда раздается звонок, миссис Роббинс объявляет тест, и мы все хором стонем, словно актеры в плохом ситкоме о старшей школе.

— Если вы читали заданные главы, у вас нет причин волноваться, — говорит миссис Роббинс, отлично играя свою роль.

Она начинает раздавать тесты, когда дверь распахивается, являя нам мистера Шелли, одного из заместителей директора. В то время как законная — пусть и смехотворная — власть находится в руках мистера Уилсона, мистер Шелли — всего лишь жалкий заместитель. Но разгуливает он с очень важным видом и будто отыгрывается на кучке подростков.