Александр Проханов - Певец боевых колесниц [сборник]

– Неужели все это было с тобой?

Подкопаев смотрел на ее прекрасное лицо, изумляясь странному потоку неведомой темной реки, что текла в руке умершего генерала. Поток вдруг подхватил его, увлек в загадочные чащи, прочь от обыденной жизни. И теперь кругом падают белые, розовые и голубые молнии, угрожают пронзить. Женщина, ненавистная и любимая, управляющая злыми стихиями и беззащитная, рассказывает ему свою жизнь. Погружает его в эту жизнь. Ему не выбраться, не убежать, а вечно смотреть в ее лазурные глаза, не зная, где ложь в них, а где правда. Любоваться ее легкими, как лепестки цветка, перстами, чувствуя свою близкую погибель.

– Я не утомила тебя моим рассказом? – спросила Вероника. – Никому никогда об этом не рассказывала. Но ты должен знать.

– Да, я слушаю тебя. Я должен знать, кто живет в дупле.

– Они принесли меня на лесную поляну и положили на землю. Ливень кончился, вышло солнце, кругом поднимался раскаленный пар. Я увидела хижины, покрытые тростником. Из хижин выходили люди и окружали меня. Мужчины были кто голый по пояс, кто в каких-то обносках, в рваных джинсах, какие носят наши московские модники. У всех были бороды, черные и седые, глаза как черная смородина. На груди наколки, какие-то синие знаки. У всех прекрасные белые зубы и густые волосы. Видно, они пользовались золотым корнем. Женщины были с голой грудью. Сморщенные старухи с пустыми, как тряпки, грудями и черными, как остывшие угли, сосками. Молодые с млечными грудями и розовыми бутонами сосков. Они расступились и пропустили вперед мужчину, рослого, с тугими бицепсами, с грудью, похожей на чугунную отливку. На ней был рисунок – круги, полумесяцы, спирали, знаки неведомой мне геометрии. Я поняла, что это предводитель лесного племени. Он долго смотрел на меня, а потом стал ощупывать. Лоб, брови, подбородок, сдавливал грудь, нажимал на живот, на бедра, трогал самые сокровенные места. Его сменили другие мужчины. Они все ощупывали меня, даже дети, словно хотели убедиться, что я настоящая женщина, а не существо, живущее в водах Амазонки. Они выпутали меня из лиан и отвели в хижину. Уложили отдыхать на циновку. Две старухи сняли с меня мокрую одежду и стали натирать какой-то клейкой жидкостью, которая согрела меня. Они принесли склянку, быть может, выловили ее в Амазонке, и заставили выпить напиток. Он был сладковатый, белый, как молоко. Имел вкус лесной ягоды. Я выпила, и со мной случилось чудо. Я унеслась в дивный полет, в другие миры, быть может, в другие галактики. Мимо меня проносились разноцветные солнца, ярко-алые, золотые, бирюзовые. Появлялись серебряные спирали, летящие радуги, лучистые звезды. Я испытывала восхищение, небывалый восторг. Мне казалось, что я прожила множество жизней и еще множество предстоит прожить. Узоры, которые я видела на теле дикарей, были зарисовками их космических странствий, планет, где они побывали. Они знали намного больше, чем любой из нас, посвятивший жизнь наукам. После того, как я побывала в этих мирах, насмотрелась на эту лазурь, на эту волшебную синеву, у меня изменился цвет глаз, от нежно-голубого к ярко-синему. Я очутилась на волшебной планете, среди белоснежных цветов, похожих на лилии. По этим цветам ко мне шел человек чудесной красоты, с восхитительной улыбкой. Казалось, я знала о нем всегда, любила его, и он звал меня к себе на эту сказочную планету. Ты знаешь, кто был этот человек?

– Не знаю, – ответил Подкопаев, опьяненный ее рассказом.

– Это был ты. Ты шел ко мне по белым лилиям. И тогда, в Сокольниках, когда я упала и подвернула ногу и ты вышел из машины мне помочь, я испугалась. Ты был тем человеком, которого я встретила в других мирах. Я очнулась в моей хижине на циновке. Была ночь, на поляне горели костры и звучали тамтамы. Жители селения собрались у костров и топотали под звуки барабанов босыми стопами.

«Боже мой! – думал Подкопаев. – Боже мой! Значит, и впрямь есть рай, есть бесконечная красота и неумирающая любовь, и можно перенестись туда, улететь из бренного мира и обратно не возвращаться. Ибо побывавший в раю и вернувшийся на бренную землю вечно будет метаться, биться о стену, сокрушаться, чтобы снова увидеть эти золотые планеты, серебряные луны, лазурные солнца. От них глаза обретают фаворский свет. И ты испытываешь несказанное счастье, бесконечную любовь. Милая, моя милая, ты вернулась на бренную землю, где тебя так жестоко мучают!»

– Я прожила среди дикарей несколько недель. За это время я немного изучила их язык, их нравы, их верования. Они верили в деревья. Деревья были их боги. Они произошли из дерева, вышли из его дупла. А деревородоначальница улетело на небо, на другую небесную землю. Они считали, что человек после смерти уходит в дерево. Когда рождался ребенок, ему посвящали дерево, уводили в лес, показывали дерево, и он всю жизнь ему поклонялся. Приносил к его подножию перламутровые раковины, цветные камни, перья райских птиц. Просил у него удачной охоты и рыбалки. А когда приходила пора жениться, вел невесту к подножию дерева, там они совершали брачный обряд, и это дерево становилось членом их семьи. Когда человек умирал, он уходил в дерево и продолжал там жить. А если дерево погибало, то все, жившие в нем, переселялись в другое дерево. Деревья умели ходить, менялись местами. Переплывали протоку и некоторое время жили на той стороне, а потом возвращались. Был один день в году, когда все деревья улетали на небо, на другую землю, где росло дерево-прародительница. И тогда все племя горевало, звало деревья обратно. Когда племя враждовало с соседним племенем – не могло поделить места охоты и рыбной ловли, – тогда оно насылало свои деревья на соседей. Деревья поражали врага болезнями, отнимали у них дар речи, крушили родовые деревья врага. Деревья воевали друг с другом, и тогда в лесу стоял страшный треск, ломались стволы, опадала листва, и многие деревья погибали в этой схватке. Мне дали мое дерево, я украсила его цветами, вставила в трещинку радужное птичье перо. У меня на берегах Амазонки есть мое дерево. После смерти я в него вселюсь.