Ирвин Шоу - Ставка на мертвого жокея

— Он, видите ли, египтянин, — чуть пренебрежительно сказал Смит, словно эта национальная принадлежность — личное невезение человека, о котором упоминают лишь в кругу друзей, да и то шепотом. — Богатый египтянин, любитель путешествовать. В особенности наезжать во Францию. На юг Франции. Он просто обожает юг Франции и бывает там всегда, когда представляется случай.

— Ну и?

— В будущем месяце он хотел бы совершить два полета из Египта в окрестности Канн и обратно, — сказал Смит, не спуская глаз с Барбера, — на своем личном новом самолете. Затем, при третьем полете, вдруг окажется, что он торопится и поэтому полетит рейсовым самолетом, а его личный пилот полетит вслед за ним два дня спустя, один.

— Один? — спросил Барбер, стараясь уяснить себе последовательность фактов.

— Да, один, — сказал Смит. — Но с ним полетит еще маленький ящик.

— Ага, — ухмыльнулся Барбер. — Значит, еще и маленький ящик.

— Еще и маленький ящик, — с явным удовольствием улыбнулся ему Смит, все рассчитано, ящичек весом в двести пятьдесят фунтов. Достаточная степень надежности для самолета такого типа при полете в оба конца.

— А что будет в этом ящичке весом в двести пятьдесят фунтов? — спросил Барбер спокойно и с облегчением, поскольку уже понял, что ему предлагают.

— Вам это знать необходимо?

— А что я скажу таможенникам, когда они об этом спросят? — ответил Барбер вопросом. — Пойдите и спросите Берта Смита?

— Вам не придется иметь дела с таможенниками, — ответил Смит, — уверяю вас. Когда вы вылетите из Каира, ящика на борту не будет. И когда вы приземлитесь в Каннах, ящика на борту тоже не будет. Разве не ясно?

Барбер сделал последнюю затяжку и погасил сигарету. Он внимательно вглядывался в Смита, который удобно сидел на стуле с прямой спинкой в неубранной комнате и выглядел слишком ухоженным и хорошо одетым в таком месте и в такой час.

«Наркотики», — подумал Барбер, почти ощутив их присутствие.

— Нет, Берти-бой, не ясно, — резко сказал Барбер, — давай выкладывай все до конца!

Смит вздохнул.

— У вас пока еще не пропал интерес?

— Пока еще не пропал, — ответил Барбер.

— Хорошо, — голосом, полным раскаяния, сказал Смит. — Вот как все произойдет. Вам нужно будет примелькаться. Вы несколько раз взлетите и сядете в каирском аэропорту. Ваши бумаги всегда будут в полном порядке. Они вас запомнят. Ваше появление на летном поле станет делом обычным. И когда вы полетите уже один, все произойдет так же, как обычно. У вас будет с собой только небольшая сумка с личными вещами. На вашей летной карте будет отмечено, что пунктом назначения являются Канны и что вы сделаете промежуточные посадки на Мальте и в Риме только для заправки. Вы взлетите с каирского аэродрома. Затем отклонитесь от курса всего на несколько миль. Чуть в сторону от побережья — и вы полетите над пустыней. Вы сядете на старой взлетной полосе английских ВВС, которой не пользовались с 1943 года. Там вас встретят несколько человек… Вы слушаете?

— Слушаю, — ответил Барбер. Он отошел к окну и стоял, глядя вниз на улицу, освещенную солнцем, спиной к Смиту.

— Они погрузят ящик в самолет. Все это займет не более десяти минут, продолжал Смит. — На Мальте вас никто ни о чем не спросит, вы не покинете самолет и пробудете там ровно столько, сколько надо для заправки. То же самое в Риме. Вы прибудете на южный берег Франции вечером, до восхода луны. И тут еще раз, — Смит говорил, как бы смакуя слова, — чуть отклонитесь от курса. На небольшой высоте перелетите холмы между Каннами и Грассом. В условленном месте увидите огни, расположенные в определенном порядке. Вы снизитесь еще, откроете дверь и с высоты ста футов выбросите ящик. Потом закроете дверь, повернете в сторону моря и сядете в Каннах. Никаких отклонений от намеченного маршрута. Вам не придется ничего предъявлять на таможне для досмотра. Вы покинете самолет раз и навсегда, и за это мы заплатим вам двадцать пять тысяч долларов, как я вам уже говорил. Чудненько, правда?

— Чудненько, — ответил Барбер. — Старый планчик, лучше не придумаешь. Он отвернулся от окна. — А теперь скажи, что же будет в этом ящике?

Смит закудахтал так, словно его распирало от веселья и он должен был поделиться им.

— Деньги, — сказал он. — Всего лишь деньги.

— Сколько?

— Весом в двести пятьдесят фунтов. — От удовольствия у глаз Смита образовались морщинки. — Пачки английских банкнот, плотно упакованные в легком, но прочном металлическом ящике. Пятифунтовые купюры.