Ирвин Шоу - Ставка на мертвого жокея

Глядя на него, Барбер пожалел, что такие уродливые люди скачут на таких красивых животных.

— О'кей, Берти, — сказал он, — пошли к окошку.

Барбер поставил десять тысяч франков на одну лошадь. Ставки были приличные — семь к одному. Смит поставил двадцать пять тысяч франков. Они пошли рядом и вместе поднялись на трибуну, пока лошадей выводили на дорожку. Зрителей было немного, и так высоко оказалось всего еще несколько человек.

— Ну что, Ллойд, — спросил Смит, — ты смотрел карты?

— Да, смотрел.

— И как?

— Это замечательные карты.

Смит посмотрел на него с раздражением.

— Издеваешься, что ли? — сказал он. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты согласен?

— Я… — начал Барбер, наблюдая, как внизу лошади перешли на легкий галоп. Он сделал глубокий вздох, — скажу тебе после заезда.

— Ллойд! — послышался голос откуда-то снизу, правее, и Барбер обернулся в этом направлении. По ступенькам тяжело взбирался Джимми Ричардсон. Он всегда был полноватым и по-детски пухлым, а парижская еда никак не способствовала его похуданию. Поэтому, устремляясь к Барберу, он запыхался, пальто у него расстегнулось и открывало клетчатую жилетку.

— Как поживаешь? — задыхаясь, спросил он, поднявшись на тот ряд, где сидели Смит и Барбер, и похлопал его по спине. — Я увидел тебя и подумал, может, ты что-нибудь знаешь про этот заезд. Я в этом деле ничегошеньки не смыслю и промаялся тут весь день. Мне на скачках жутко не везет.

— Привет, Джимми! — поздоровался Барбер. — Мистер Ричардсон, мистер Смит, — представил он.

— Рад познакомиться, — сказал Ричардсон. — Как пишется ваша фамилия? пошутил он и рассмеялся сам. — Нет, правда, Ллойд, ты что-нибудь знаешь? Морин просто убьет меня, если я вернусь домой и скажу, что потратил полдня впустую.

Барбер покосился на Смита, который доброжелательно наблюдал за Ричардсоном.

— Вот Берти, кажется, удалось что-то разузнать.

— Ну, пожалуйста, Берти! — взмолился Ричардсон.

Смит растянул рот в улыбке.

— Номер пять, похоже, в хорошей форме. Но вам следует поторопиться. Они вот-вот должны стартовать.

— Номер пять, — повторил Ричардсон. — Вас понял. Я мигом туда и обратно.

Он побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки так, что полы его пальто развевались позади него.

— Он — доверчивая душа? — спросил Смит.

— Джимми был единственным ребенком в семье. Таким и остался.

Смит вежливо улыбнулся.

— Откуда вы его знаете?

— Он из моей эскадрильи.

— Из вашей эскадрильи, — кивнул Смит, задумчиво глядя вслед Ричардсону, фигура которого уменьшалась по мере того, как он устремлялся к кассе. — Он пилот?

— Ага.

— И хороший?

Барбер пожал плечами.

— Лучших пилотов убили, а худших наградили всеми возможными медалями.

— Чем он занимается в Париже?

— Служит в фармацевтической компании.

Тут по звону колокола лошади устремились к первому препятствию.

— Боюсь, что ваш друг опоздал, — сказал Смит, приставляя бинокль к глазам.

— Да-а, — ответил Барбер, наблюдая за всеми лошадьми сразу.

Номер пять упал на четвертом препятствии. Лошадь перемахнула через препятствие вместе с двумя другими и вдруг упала и перекатилась на другой бок. Все остальные пронеслись дальше. Четвертое препятствие находилось далеко от трибун, и было трудно разглядеть, что, собственно, произошло, пока, минуту спустя, кобыла не поднялась на ноги и не побежала легким галопом вслед за другими, волоча оборванные поводья. Тут Барбер увидел, что жокей лежит неподвижно, лицом вниз, чуть ли не под мышкой.

— Плакали наши денежки, — спокойно произнес Смит. Он отнял бинокль от глаз, достал билеты, разорвал и выбросил.

— Разрешите, пожалуйста. — Барбер протянул руку за биноклем. Смит перекинул ремешок через голову, и Барбер направил бинокль на отдаленное препятствие, у которого лежал жокей. Двое служителей уже подбежали к пострадавшему и перевернули его на спину.

Барбер навел на резкость, и расплывчатые фигуры двух людей, суетившихся у неподвижного тела в блузе с каштановыми звездами, стали четкими. Даже сквозь линзы их движения казались до ужаса торопливыми и безнадежными. Подняв жокея с земли, они неуклюже отбежали с ним в сторону.

— Черт побери! — Это был Ричардсон, который снова поднялся к ним. Окошко закрылось у меня перед самым носом…

— Не жалуйтесь, мистер Ричардсон, — сказал Смит, — мы упали на четвертом препятствии.

Ричардсон заулыбался.

— Это мое первое везение за целый день.