Ирвин Шоу - Рассказы из сборника «Отступление»

— Командировка одного человека в Лос-Анджелес, обойдется не более чем в девяносто долларов, — сказал Макомбер, опускаясь на крошечный стульчик.

— Может, у тебя сыщется девяносто долларов? — спросил шериф.

— Лично меня это дело не колышет, — ответил Макомбер. — Но мы имеем дело с изобличенным преступником.

— Может быть, удастся уговорить их продержать Брисбейна пару месяцев в Лос-Анджелесе? — высказал предположение второй помощник.

— Ну и мозговитые же ребята трудятся в моем офисе, — заметил шериф. Ужасно мозговитые. — Тем не менее, он поднял телефонную трубку и произнес в неё: — Соедините меня с Полицейским управление Лос-Анджелеса.

— Дело ведет человек по имени Суонсон, — подсказал Макомбер. — Именно он ждет вашего звонка.

— Если попросить их поймать в Лос-Анджелесе убийцу, то услышишь такое… Но зато, как славно они действуют против людей вскрывающих товарные вагоны.

Шериф стал ждать соединения, а Макомбер тем временем тяжело повернулся на стуле, — промокшие от пота брюки уже успели прилипнуть к его клеенчатой обивке — и посмотрел в окно на пустую, залитую белым солнечным светом улицу. На асфальте от жары появились маленькие черные пузырьки. В этот момент он всем своим скрытом под толстым слоем жира сердцем ненавидел дыру, именуемую город Гатлин, штат Нью-Мехико. Окраина пустыни. Замечательное место для больных туберкулезом. Вот уже двенадцать лет как он живет здесь. Вот уже двенадцать лет он дважды в неделю ходит с женой с кино и слушает её болтовню. Толстяк. Да любой человек, прежде чем помереть в городе Гатлин, штат Нью-Мексико, успеет обрасти жиром. Двенадцать лет… думал он, глядя на вечно пустынную улицу, оживляющуюся лишь субботними вечерами. Макомбер вдруг представил, как он выходит из парикмахерской в Голливуде, и легкой походкой направляется в бар с изящной блондинкой. Они выпивают по бутылке или даже по две — пива, беседуют и весело смеются, находясь среди миллионов таких же беседующих и весело смеющихся людей. Он будет ходить по улицам, по которым ходила Грета Гарбо, Кэрол Ломбард и Элис Фей [11] Известные киноактрисы Голливуда. . «Сара, по делам службы мне необходимо уехать в Лос-Анджелес. Вернусь через неделю», скажет он супруге.

— Алло… — произнес в трубку шериф. — Алло… Где же этот чертов Лос-Анджелес?

Девяносто долларов. Девяносто вшивых долларов… Макомбер отвернулся от окна, чтобы не видеть опостылевшей улицы. Шериф снова заговорил в трубку, и его третьему помощнику пришлось положить ладони на колени, так как тот с изумлением обнаружил, что у него дрожат руки.

— Это Суонсон? — спросил шериф.

Будучи не в силах тихо сидеть и спокойно слушать разговор шефа, Макомбер поднялся и неторопливо зашагал через заднюю комнату в туалет. Войдя в уборную, он тщательно закрыл за собой дверь и принялся изучать свое отражение в зеркале. Да, эти годы сказались на его физиономии. Вот что значит, двенадцать лет без перерыва слушать болтовню жены. Вернувшись в офис, он услышал как шериф чуть ли не кричит в трубку:

— Да, да. Вы не обязаны держать его у себя два месяца. Мне известно, что тюрьма переполнена. И я понимаю, что это явилось бы нарушением конституции. Послушайте же, ради всего святого! Я же сказал, что знаком с вашими трудностями. Это было всего лишь гипотетическое предположение. Мне жаль, что он донимает вас рыданиями. Но разве я виноват в том, что у него глаза на мокром месте? А вы бы не зарыдали, если бы вам грозили пятнадцать лет тюрьмы? Перестаньте орать, ради Бога! Не тратьте время. Этот звонок и без того обойдется административному округу Гатлин в миллион долларов. Хорошо, я вам ещё позвоню. Хорошо, в шесть часов! Хорошо, говорю я вам! Хорошо!

Шериф положил трубку и некоторое время сидел молча, рассеянно глядя на расстегнутый пояс брюк.

— Тот ещё город, — сказал он, — этот самый Лос-Анджелес. — И, покачав головой, продолжил: — У меня настроение послать всё это дело к дьяволу. С какой стати я должен раньше времени загонять себя в гроб из-за какого-то типа, забравшегося в товарный вагон? Кто может ответить на этот вопрос?

— Но он же — изобличенный преступник, — стоял на своем Макомбер. — У нас же против него завершенное дело. — Голос третьего помощника звучал ровно, но все его естество — невидимо для других — дрожало от нетерпения. Закон есть закон.

— Голос совести — тот призрак, который вечно преследует шерифа, посмотрев на помощника, с горечью произнес шеф.