Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

— Видишь, как я радуюсь твоему приезду, — поспешно сказала она.

Паули было многое дано, но женское сердце оставалось для него книгой за семью печатями. Он ответил Матильде радостной, сияющей улыбкой.

— Сегодня у нас праздник. И мы должны отпраздновать его вместе. Только по-настоящему! Для этого я и приехал сюда.

Матильде вдруг показалось, что в ее монотонной, серой жизни появился какой-то просвет. Она сразу же отправилась в парикмахерскую. В первый раз в жизни.

Высушив Матильде голову под сушилкой, парикмахер обеими руками поднял к свету волнистую тяжелую массу волос, отливающую бронзой.

— Краска держится хорошо, и цвет очень красивый, — сказал он…

Когда парикмахер узнал, что эти волосы окрасила сама природа, он не мог прийти в себя от изумления.

Но потом все же заметил, что все дамы теперь носят короткую стрижку. Не пожелает ли Матильда остричься?

Матильду рассмешило выражение ужаса, которое появилось на ее лице. По ее просьбе парикмахер уложил туго заплетенные толстые косы в два ряда; все сооружение, напоминавшее половинки пустого кокосового ореха, поставленные друг на друга, закрывало затылок Матильды и ее шею до самых плеч.

Работа эта потребовала немало времени и искусства. За последние три года Матильда ни разу не смотрелась так долго в зеркало. Зато теперь она основательно изучила себя. Она, как и Паули, заметила что-то новое в своем мягком белом лице, на котором выделялись яркие, строго очерченные губы. Серые глаза смотрели задумчиво, а белые щеки, казалось, были окружены душистым облачком, находившимся в беспрестанном движении, как мельчайшие пузырьки в игристом вине.

Матильда вдруг вспомнила перрон, изумленную четырнадцатилетнюю девочку у зеркальца автомата, выбрасывающего шоколадки, и растроганно сравнила худенькое иссиня-бледное личико подростка с ясным лицом женщины, озаренным тихим светом той сказочной звезды, которой нельзя дать погаснуть. С удовлетворением Матильда облизнула губы кончиком языка.

У витрины цветочного магазина она остановилась и прочла цену на бумажке, прикрепленной к белым орхидеям. В испуге она стала подсчитывать свои ресурсы. В этом месяце она уже купила сначала две, а потом еще три тарелки и сходила к парикмахеру. Нет, орхидеи ей не по карману — она не в силах выкроить из своего бюджета так много денег на непредвиденные расходы. И Матильда выбрала три самые красивые белые камелии.

Хорошо сшитый фрак великолепно обрисовывал крепкую фигуру Зилафа. Зато Паули напоминал сзади ворону с подрезанными крыльями. Мать Паули выпустила рукава его фрака сантиметров на десять, и они стали ему как раз впору, но когда пастор садился, ему не приходилось приподнимать фалды фрака.

Друзья поджидали Матильду, которая, стоя в спальне перед зеркалом, прикалывала к узенькому плечику платья три плоских белых цветка.

Руки Матильды и ее широкие нежные плечи, того же цвета, что и камелии, были открыты. В вырезе едва заметно обозначалась грудь. Дешевенькая портниха Матильды решила, что природа сама позаботится о том, чтобы белый шелк обрисовывал тонкую талию ее заказчицы и красиво ниспадал с узких бедер.

Матильда вошла в гостиную, Она была сложена на редкость пропорционально. Ходила она маленькими грациозными шажками, как ходят только женщины с безупречной фигурой.

— Ты очаровательна, — воскликнул Паули, вскочив со стула. — Просто-таки красавица.

— Что ты, Паули! — возразила Матильда, вся просияв.

Вечер был прохладный. «Хорошо бы накинуть на плечи какой-нибудь мех», — подумала Матильда, осторожно кутаясь в тонкую белую кружевную шаль, которую она купила как-то по дешевке у испанца-старьевщика. Паули снова пришел в восторг. Матильда напомнила ему женщин на портретах Гойи.

Когда окрыленная радостью Матильда в старинной кружевной шали, свисавшей до самых колен, спускалась по винтовой лестнице, она казалась принцессой из сказки.

Матильда проходила по залам той же походкой, что и в памятный день, когда четырнадцатилетней девочкой она посмотрелась в зеркальце автомата и открыла самое себя. Она шла и ловила взгляды, устремленные на нее со всех сторон, ощущала эти взгляды даже спиной — ведь она была женщиной и притом красивой.

Во всех парадных помещениях отеля, в двух огромных залах, в холле и даже в коридорах было полно народу: отовсюду доносились гул голосов и звуки джаза.

Многолюдные празднества всегда проходят одновременно в нескольких местах. В самом большом зале, где находился министр, еще царила атмосфера ожидания, зато в соседней комнате, куда прошла Матильда со своими спутниками, уже слышались взрывы смеха и звон поднятых бокалов. Все трое присели за стол к старым школьным товарищам Зилафа и Паули.