Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

В облегающем белом халате, стянув сеткой рыжеватые косы, она работала вместе с Зилафом в операционной. Склонив над столом почти такое же белое, как халат, лицо, Матильда внимательно разглядывала руку пациента-рабочего.

Зилаф приложил стеклянную банку к нарыву. Под банкой кожа натянулась, образовав конус, вершина которого в нескольких местах лопнула; из нарыва потекла мутная жидкость.

Рабочий, крепкий человек, с интересом наблюдавший за врачом, вдруг потерял сознание. Через минуту он очнулся на кушетке.

— Я был в обмороке? Ведь это не так уж больно.

— Вам не следовало смотреть. Вы были в обмороке, потому что все видели, — сказала Матильда, улыбаясь, и в последний раз прикоснулась к повязке, которую она наложила больному, пока он был без сознания.

Моя руки, она слышала, что Зилаф сказал рабочему, просившему снизить плату, будто он и так получает с него минимальный гонорар. Обернувшись на секунду, она увидела, что рабочий отсчитывает Зилафу деньги — засаленные, жалкие бумажки. Даже теперь, прожив с Зилафом три года, Матильда часто краснела за мужа, когда он брал деньги с таких бедняков. Но Зилаф уже внушил ей, что это необходимо.

Матильда вышла в приемную. Она приветливо кивнула толстому мяснику, любителю пошутить, Мясник не подозревал того, что уже давно знала Матильда, — жить ему осталось всего несколько месяцев. Потом Матильда, улыбаясь, приободрила молодую женщину, которой на другой день предстояла операция. Наконец, она ласково склонилась над бледной, слабенькой девочкой лет двенадцати. Ее привела худая, изможденная мать.

— Сегодня тебе не будет больно, — шепнула она девочке, провожая ее в кабинет.

Только после третьей операции удалось приостановить костоеду. Однако тоненькая, высохшая рука ребенка была согнута под прямым углом, а локтевой сустав сильно распух.

После облучения Зилаф положил на опухоль свежую мазь, написал рецепты и объяснил матери, как давать лекарства. Теперь пусть сама лечит девочке руку. Рана постепенно заживет. Необходимо хорошее питание.

Стоя у кресла больной, Матильда снова увидела розовые облака и убогую каморку. Но вот в каморку вошел Зилаф и принес больному ребенку лекарства и кувшин молока. Он спас его от смерти. Матильда станет женой Зилафа и будет помогать ему. Однако действительность оказалась совсем иной, и ее муж был тоже иной — это Матильда уже поняла. Все существо молодой женщины восставало против этой безжалостной правды.

Мать девочки не проронила ни слова. Она и так задолжала Зилафу много денег за две последние операции и за полгода лечения. Беззвучно плача, она увела девочку из кабинета.

— Попроси, пожалуйста, следующего.

Но Матильда, чье сердце, взращенное сказками, возмутилось, не двинулась с места.

Зилаф обернулся и взглянул на гневное лицо жены.

— Она должна мне свыше пятисот франков. Столько же, сколько я плачу в месяц за квартиру. Хорош бы я был, если бы слушался тебя.

Матильде вспомнилась фраза из красной книги сказок, которая много лет назад перевернула всю ее душу. И молодая женщина произнесла эту фразу вслух, забыв, что она не одна.

— Не дай погаснуть звезде.

— Это еще что такое?

— Кто даст погаснуть звезде, тот станет нищим.

— Если я буду слушать тебя, то наверняка стану нищим.

Только сейчас Матильда очнулась. На вид еще совсем подросток, в этот миг она казалась немолодой, поблекшей женщиной.

— Ты уверен, что девочке не потребуется еще одна операция?

— Может быть, и потребуется. Пускай тогда отвезет ребенка в больницу для бедных.

— Врачи не будут знать, как протекала болезнь. Вдруг они ампутируют ей руку?

— А я тут при чем? Я не Господь Бог.

— В некоторых случаях ты мог бы им стать. Разве ты не хочешь этого?

— С твоими фантазиями не проживешь.

Матильда говорила спокойно, хотя внутри у нее все клокотало:

— Ты купил себе машину, и все же в этом году твои сбережения оказались в два раза больше, чем в прошлом. Ты все равно разбогатеешь, только не так скоро.

— В мои дела не вмешивайся, они тебя не касаются, — с раздражением закричал Зилаф.

Матильду словно пронзил электрический ток.

— Ты будешь лечить девочку?

— Нет. Вызови, пожалуйста, следующего пациента.

— Я больше никого не вызову. — Матильда сорвала с себя белый халат и выбежала из комнаты.

За эти три года перед глазами Матильды прошло немало нужды и отчаяния. Многим больным она помогала втайне от Зилафа. Она научилась красть из стеклянного шкафчика лекарства для людей, чья нищета казалась ей беспросветной. Каждый раз она открыто возмущалась, видя, что Зилаф гораздо внимательней обходится с состоятельными пациентами, чем с бедняками. Их он вообще иногда отказывался лечить. В сердце Матильды просыпалось чувство безудержной ярости. Человек, с которым она связала свою судьбу, не должен быть таким жестоким. Жестоким, как сама жизнь. Она боролась не только за себя, но и за Зилафа.