Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

Тоненькая, как былинка, вся устремленная ввысь тринадцатилетняя девочка, идущая по узкой тропке через луг, напоминала одну из героинь красной книги сказок;, с которой она была неразлучна. Лицо девочки в мягком обрамлении рыжеватых волос казалось белее, чем грубая полотняная блуза, шейка подымалась из выреза подобно стебельку. У девочки были бледные губы, но, глядя на ее крохотные веснушки и на серые, словно скалы, глаза, можно было предсказать, что когда-нибудь эти губы станут яркими, как сама жизнь.

Жизнь еще не коснулась Матильды; замечтавшись, чуть склонив высокий невинный лоб, она шагала к лесу, по густой, доходившей ей до бедер траве, — мудрая и ничего не ведающая. В том месте, где тропинка, расширяясь, сбегала к ручью и тихо шелестели буйные травы, девочка загляделась на коричневую улитку, длинную и мокрую; водрузив на спину весь свой скарб, улитка с превеликим трудом переползала по пыльной земле куда-то на другой конец света. Зверье и букашки были Матильде ближе, нежели люди, каждая живая тварь вызывала в ней горячее сочувствие и желание охранить ее от слепых сил природы; внимательно следила девочка за растопыренными рожками улитки, а потом перенесла беднягу через тропинку в траву.

«Теперь бедняжке кажется, что свершилось чудо», — подумала Матильда.

Но улитка как ни в чем не бывало, словно путешествие по воздуху было для нее самым привычным делом, вытянулась и поползла дальше; не останавливаясь ни на миг, она перебиралась через заграждения из трав, пролезала под цветочными мостами, оставляя за собой мокрый, блестевший на солнце след.

Голос крестьянина, понукавшего свою лошадку, казалось, доносился прямо с голубого неба, где, подобно певучей утренней звезде, недвижно висел жаворонок.

Весело шла Матильда по знакомой дороге — дороге своего детства, и, не выпуская из рук красной книги, присела у опушки леса на толстый ковер из мха, усыпанный крошечными лиловыми звездочками барвинка.

Матильда сбросила с себя платье. «Так приятнее», — сказала она однажды матери. Тельце девочки, отливающее голубизной, словно матовое стекло, — было худеньким, как тростинка, только плечи обещали стать со временем широкими. Опустившись на колени, она застыла, наблюдая за лимонно-желтым мотыльком, прильнувшим к лиловому цветку, и внезапно вздрогнула. Тонкий, как нитка, стебелек, покачавшись немного, согнулся, крошечная беспомощная звездочка склонилась до земли, трепеща и изгибаясь от немого и грубого прикосновения, долгого, как сама бесконечность.

Дрожь охватила все тело Матильды, «Пусть бы он лучше садился на большие цветы», — прошептала она в тревоге, но, повинуясь неведомому доселе чувству, не в силах была оторвать взгляд от желтого огонька, перелетавшего с цветка на цветок. Так, робея, она проникала в тайны леса, светлые и темные, но всегда манящие. В лесной чаще, излучавшей мягкий зеленоватый свет, рыжеватые волосы Матильды напоминали блестящие жгуты из мха.

Желтый мотылек, сложив крылышки, повис на большом колокольчике и покачивался вместе с ним. Матильда услышала тонкий, как аромат, звон и подкралась к цветку. Но тут мотылек, сверкая на солнце, вспорхнул и унесся прочь — длинными зигзагами, то паря в воздухе, то падая вниз. Он летел между серыми обомшелыми стволами елей и напоследок еще раз сверкнул крылышками где-то в темно-зеленой чаще. Когда мотылек внезапно скрылся из виду, девочка, все еще стоявшая на цыпочках, услышала, как громко бьется ее сердце. Горечь разочарования пронзила ей душу. Медленно прошла она несколько шагов к белым лесным анемонам и, опустившись на колени, спрятала руки и плечи в прохладные цветы, а потом со вздохом прильнула к ним пылающей щекой, невольно смежив веки.

Под землей на толстом корне дерева сидел король карликов с длинной-предлинной бородой. По левую руку от него собралось все племя карликов; благоговейно внимало оно грустному зову нераспустившихся цветов; их сочные светлые корешки, как звезды, нависали над маленькими серьезными человечками. Но вот король повелел своим подданным приняться за дело — разбросать по поляне побольше цветов — своей волшебной палочкой он дотронулся до бесчисленных горшков с красками. Они уже стояли по правую руку от него. Обмакнув в краску большие кисти, карлики провели ими по светлым корешкам — душам цветов. В одно мгновение из-под замшелой земли выскочили прямые стрелки цветов, секунда — и они распустились.