Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

— Мы можем просто-напросто распустить Общество. Это наше право, ведь мы его учредительницы, — сказала Роза, как всегда растягивая слова.

Астра пристально посмотрела на колючий чертополох, а потом, разбежавшись, в один миг перескочила через него; подол ее юбки взлетел кверху над белыми штанишками, а кошелек с общественной кассой на длинном шнурке закачался, как язык колокола.

Роза обошла куст чертополоха величаво, словно она направлялась в ложу оперного театра, и с пренебрежительной гримасой произнесла своим томным голосом:

— Разве мы настоящее общество? Ведь у нас нет даже устава.

Теперь Астра избрала иной, как ей казалось, наиболее эффективный способ приближения к заманчивой тележке, она шла крадучись, согнувшись в три погибели, лоб ее почти касался короткой травы. Так что на обочину дороги и на мороженщика девочка смотрела снизу вверх.

Оставив без внимания пышные белые цветы, украшавшие луг, она сорвала скромную ромашку, которая одиноко росла возле тележки мороженщика. На этот раз она не стала бормотать: «любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет», ей надо было выяснить, покупать ли им мороженое или не покупать. Под конец девочка смело оторвала сразу два лепестка, дабы несколько подправить приговор судьбы, и Роза, также жаждавшая мороженого, прошептала со вздохом облегчения:

— Покупать! Теперь все ясно.

Дочка нотариуса смущенно улыбнулась мороженщику, но тот так и не рискнул заговорить с покупательницами, а вдруг он все же спугнет их и они опять убегут под яблоню; не отрываясь, смотрел он на синее, без единого облачка, небо, смотрел с такой тоской, словно ему хотелось очутиться там наверху, чтобы никогда больше не бродить со своей тележкой по горам и долам, кряхтя и задыхаясь.

Но тут мимо подружек плавно, как лилия на пруду, проплыла Матильда и с решимостью человека, которому не в чем себя упрекнуть, показала на жестяное сооружение с мороженым.

— Малиновое? — спросил мороженщик, засучивая рукава рубашки.

Тень дерева, под которым коровы мирно пережевывали жвачку, стала совсем длинной. Три дамы — учредительницы Общества цветов — тихо лежали, переваривая съеденное мороженое. Ласточки, похожие на черные молнии, летали вокруг. А мороженщик был уже далеко-далеко, где-то в другой долине.

У Матильды еще остались две сахарные змейки — зеленая и красная, она связала их вместе и надела себе на шею, соединив спереди змеиные головки.

Коровы — пришла пора их доить — требовательно замычали. Астра потянулась, а потом вскочила, прижав кулачки к своим твердым, как камень, бокам:

— С общественной кассой мы покончили, — сказала она решительно,

Пустой кошелек на длинном шнурке болтался у нее на животе, слегка округлившемся после обильного угощения.

Роза, которая для начала выпила стакан лимонада и съела две порции мороженого, а потом уничтожила четыре большущих пряника, была полна раскаяния, она сокрушалась о проеденных казенных деньгах; глубоко вздохнув, она еле-еле поднялась с земли.

— Нас посадят в тюрьму. Бедные мои папа с мамой! В женскую тюрьму!

Задумчиво глядя в карманное зеркальце, Фиалка поправляла ожерелье; она крепко прижимала липкие змеиные головки к нежной груди.

Длинноногая дочка нотариуса прыгнула за ствол ближайшего дерева и подняла юбчонку. Она выпила целых три бутылки лимонада.

— Мы объявим, что ликвидация Общества стоила кучу денег и что у нас не осталось ни рапена. Сегодня невыносимо пекло. Отец всегда рассказывает, что ликвидация обходится страшно дорого. А уж он-то знает, ведь он нотариус.

Астра говорила очень громко, чтобы подружки слышали ее.

Черная кошка, подняв хвост трубой, ходила вокруг калитки. Внезапно она выпрямилась и прыгнула на середину улицы, оглянулась назад, а потом большими неровными прыжками помчалась вверх по пустынной улице навстречу Матильде.

Матильда посадила подружку на плечо. Кошка сразу же вытянула шею и осторожно ткнулась носом в скрещенные змеиные головки, а затем, явно удивленная, снова отодвинулась и уставилась своими блестящими круглыми глазами на непонятный предмет. Она решила разгадать загадку ожерелья на ощупь, потрогав его своими дрожащими лапками.

На подоконнике стояли двенадцать стаканчиков с крошечными примулами. Горела свеча, зажженная на ночь. Ножку подсвечника обвивало ожерелье из змеек. Мать присела к Матильде на край кровати. Уже много лет она заставляла дочку исповедоваться по вечерам во всех мелких прегрешениях, совершенных за день; пусть девочка засыпает со спокойной совестью.