Ричард Йейтс - Нарушитель спокойствия

— Доктор! — перекрыл его речь зычный голос Чарли, который быстро шагал по коридору сквозь толпу гогочущих пациентов. — Доктор, сейчас же оставьте в покое этих девушек…

Дверь опять отворилась, чтобы выпустить из палаты группу Уайлдера, и закрылась у них за спиной.

Палата реабилитации действительно оказалась приятной и чистой: настоящие кровати, кресла из хромированных трубок и искусственной кожи, полноценная душевая с мылом и специальным шампунем от вшей. Разговоры велись негромко и вполне вежливо: никто не искал неприятностей на свою голову.

«Консультационная беседа» на следующий день проводилась в комнате, тесно заставленной столами с пишущими машинками и напоминавшей офис биржи труда. Уайлдер общался с бледным мужчиной, который выглядел как типичный мелкий клерк из какой-то захолустной конторы, однако представился «психиатрическим социальным работником».

— …и после выписки отсюда вы будете периодически обследоваться у психотерапевта, не так ли?

— Ну, не знаю. Я еще об этом не думал.

Сотрудник перестал печатать, закрыл глаза и провел белыми пальцами по своему лицу:

— Знаете, я порой не понимаю людей вроде вас. Вы мужчина зрелых лет с хорошей работой и семейными обязанностями. Вы были принудительно госпитализированы и провели неделю в палате с самым жестким режимом из всех подобных мест в городе, и вы все еще «об этом не подумали»?

— О’кей, я буду обследоваться.

— Это в ваших же интересах, мистер. Далее. Вы можете себе позволить сеансы психотерапии в частном порядке или же будете приходить сюда, в амбулаторное отделение?

— В частном порядке.

— А как насчет алкоголя? Вы намерены с этим покончить?

— Честно говоря, я полагал, что это мое личное… Хотя, если вам это нужно для галочки, пишите «да». И все дела.

— Я гляжу, вы большой умник, даром что ростом не вышли. Попадаются и такие среди вашего брата.

Он закончил печатать, вынул из машинки листы, оторвал от них копирку, затем скрепил степлером и гневно шлепнул в нескольких местах резиновой печатью. Похоже, процедура подошла к концу.

— Теперь я могу получить свою одежду?

— Вы шутите? Несомненно, вы шутите. Или вы полагаете, что город Нью-Йорк так запросто выпустит вас отсюда, учитывая, каким путем вы сюда попали? Вас могут выписать только под поручительство мистера Пола Р. Борга; только после того, как он явится сюда и побеседует со мной лично, и только если он согласитсяподписать эти бумаги.

Он протянул руку к телефону.

— А сейчас отправляйтесь в палату и ждите. Меня порядком утомил вид вашей физиономии.

Ожидание не затянулось. Пол Борг появился в палате реабилитации с тревожной улыбкой на лице и мимеографической копией квитанции.

— Я подписал все бумаги, — сказал он, — а вот эта нужна для получения твоей одежды. Тут написано: «Комната три-Ф». Ты знаешь, где это?

Они отыскали нужную комнату лишь после долгих и бестолковых блужданий по коридорам, перемещений на лифте и расспросов людей, не говоривших по-английски. Переодевшись (это было невероятное удовольствие: его собственная одежда и ботинки, его наручные часы и его набитый купюрами бумажник), он сказал:

— Пол, я должен еще кое-что сделать. Надо найти здесь буфет или какой-нибудь киоск.

— Зачем?

— Долго объяснять. Идем. Скорее всего, это на первом этаже.

Буфет действительно нашелся на первом этаже, и Уайлдер приобрел блок «Пэлл-Мэлла». Затем достал из нагрудного кармашка собственную ручку, написал на блоке: «Для Чарли, с огромной благодарностью» — и присовокупил к этому свое имя.

— Ну вот, — сказал он. — Где тут лифт психиатрического отделения?

— Джон, что это значит?

— Не твое дело. Но это важно.

— «Палата для склонных к насилию»? — переспросил лифтер. — Здесь нет палаты с таким названием.

— Возможно, это неофициальное название, — сказал Уайлдер, — но я имею в виду палату на седьмом этаже.

— В любом случае я не могу вас туда доставить. Сегодня не день посещений.

— Я не посетитель, я… Короче, доставьте это в палату, отдайте копу у двери и скажите ему, что это для Чарли. Сделаете?

— Да, это я могу.

И дверь лифта затворилась.

— Сукин сын наверняка прикарманит сигареты, — проворчал Уайлдер. — А если все же передаст копу, тот заберет их себе. Надо было настоять и подняться туда лично. Я должен был действовать решительнее.

— Джон, оно того не стоит. Ты ведь понимаешь, что это не имеет значения?

— Нет, имеет. Такие вещи как раз имеют значение, вот и все.