Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

Вот в таком безрадостном настроении я дотянула до Нового года; в дни каникул собиралась съездить к родным, но очень боялась, что обратно уже не вернусь и своим родителям доставлю этим поступком много огорчений. А доставлять им огорчения мне очень и очень не хотелось. Напротив, я всё придумывала и придумывала, чем бы их порадовать в свой первый приезд. Очень уж мне хотелось их поразить каким-нибудь необычным сюрпризом, да так, чтоб они просто млели от восторга. Эта голубая мечта меня так захватила, буквально опьянила, и я просто не находила себе места. Хотя даже мысленно представления не имела, что б такое выбрать, чем всё-таки удастся осчастливить одиноких родителей. Странным и необъяснимым было моё тогдашнее состояние. Даже спустя много лет почему-то неприятно об этом вспоминать. Да, не зря говорят: «Кто ищет, тот обязательно найдёт». И не важно, удачная это будет находка, или напротив; главное – найдёт.

Так уж тогда получилось, что на предновогоднем городском бале-маскараде я познакомилась с одним молодым человеком с безупречными манерами, довольно остроумным и с приятной внешностью. А буквально через три дня, совершенно неожиданно для себя и для своих знакомых, вышла за него замуж, чем наповал сразила свою хозяйку, с которой к тому времени успела подружиться. Муж мой, Ярослав Эдмундович Мечик, работал на местном лесокомбинате старшим технологом, считался в своей среде талантливым инженером, с научным складом ума, склонным к науке и уже в то время был кандидатом технических наук. Ему прочили блестящее будущее, что меня на первых порах радовало.

Своим скорым и неожиданным замужеством я так поразила свою хозяйку, что она кровно на меня обиделась и перестала со мной здороваться. От этой её непонятной причуды я растерялась и так и не смогла тогда найти причину столь странного ко мне отношения. Феодора могла ведь и поздравить или посочувствовать, да не дрогнуло её сердце милостью ко мне. Хотя на нашу свадьбу я ходила её приглашать вместе с мужем, но она наотрез отказалась и не объяснила причину своего довольно неприличного отказа.

После старожилы вскользь напоминали мне, что я, вот так выходя замуж, нарушила какой-то местный обычай, и за это меня просто перестали уважать, даже здороваться. Это меня поразило, и я обиделась, посчитав их мнение пережитком прошлого. Как после догадалась, видимо, большинство местных жителей состояли из старообрядцев, и свои религиозные каноны они свято почитали, порою переносили на своих знакомых, с кем из-за близкого соседства подружились и кому доверяли.

Было у меня тогда запоздалое подозрение, что кто-то из авторитетных жителей подобрал мне в мужья одного из местных ребят – подходящего, по их мнению, жениха, а я, непонятливая, их надежд не оправдала. Об этом мне с упрёком намекнула обиженная Феодора, когда я приехала к ней за своими вещами, но значения этим словам не придала, пока в полной мере не почувствовала отчуждённое к себе отношение.

С этим необычным сюрпризом, которым я обзавелась так неожиданно даже для себя, мы к моим родителям к Новому году не поехали и после тоже, но тут нашей вины не было. Папу тогда срочно положили в больницу на операцию. Договорилась с мамой по телефону, что приеду к ним со своим подарком после выписки папы из больницы. Мне было немного грустно на нашей скорой свадьбе, которая состоялась в новогоднюю ночь в местном дворце культуры. И в праздничном, весёлом многолюдье мне тогда почему-то хотелось плакать, хотя вечер должен был стать для меня радостным и счастливым.

Вообще я умела блеснуть перед гостями: в своё время довольно легко окончила училище по классу вокала, танцев, а под папиным руководством прекрасно освоила игру на пианино. И в тот вечер я как безумная, будто отчаянно пыталась отомстить кому-то за своё скоропостижное замужество, с небывалой дерзостью старалась блеснуть на свадьбе всеми своими талантами, чего прежде никогда себе не позволяла. А иногда я вытанцовывала такие «штуки» из своего репертуара, что все гости замирали от восхищения, потом неожиданно взрывались оглушительными аплодисментами и разноголосо и хором кричали «горько». При этом мой муж бледнел, и у него от волнения дёргались губы. Ему почему-то было стыдно за моё поведение, и он дрожащим шёпотом умолял: «Ну, довольно, Мариночка! Перестань! Я боюсь за тебя. Ты же невеста. Держись скромнее».

Я его почему-то не слышала. Для меня он неожиданно оказался таким же чужим и посторонним человеком, случайным поклонником, как многие знакомцы на обычных студенческих вечеринках – бывало такое в недалёком прошлом. Да, мне действительно почему-то было горько и до содрогания тоскливо, а в глазах застыли слёзы, которые я так тогда и не выплакала. Не перед кем было слёзы лить, вот и сдержалась. Как ни прискорбно это сознавать, но мои чувства к этому человеку, моему мужу, не всколыхнула любовная страсть во всём её «хрантиозном» величии, как это иной раз бывает в жизни. После свадьбы я долгое время пребывала в подавленном состоянии и всё никак не могла понять причину: что меня побудило так необдуманно и опрометчиво выйти замуж за человека, которым я немного увлеклась и никогда бы не полюбила? Это были слишком мучительные для меня раздумья, они вконец меня измотали, и я потеряла покой. Казалось, что у меня в голове – как в доме Облонских, всё смешалось. И меня это не на шутку пугало – как бы действительно не тронуться умом.