Дарья Бобылёва - Сборник произведений

Потому что тем же вечером Саныч выпал из окна.

Дело было так: оставшиеся мужики собрались вечером на своем привычном месте. Беседка гудела, как гнездо рассерженных шершней — бабьими кознями все были сыты по горло. Наугад брошенное Сан-Санычем — которого, кстати, на этот раз не было — словечко «секта» молниеносно прижилось и пустило корни, в беседке были уверены, что так все и есть: Воздуся заманивает дур в секту, задача которой состоит в истреблении сильного пола. Ходили же не так давно по квартирам странные люди с разговорами о божественном и широкими, иностранными какими-то улыбками — вот они небось Воздусю и завербовали. Потому что и двор, и страну можно брать голыми руками, если заблаговременно превратить их защитников в беспомощных идиотов…

— Жрунов, — сказал качок Марат, и все очень удивились, потому что голос Марат подавал крайне редко — ничего за пределами собственного старательно пестуемого тела его обычно не интересовало. Повисла пауза, и ему пришлось напрячься еще раз, чтобы объяснить: — Ну они от этих самых, таблеток, это самое же, жрут…

— Не таблетки, а гипноз.

— Химия какая-то, бабка вроде на заводе химическом раньше работала…

— А я слышал, что грибы галлюциногенные.

— Зомбирование, им мозги двадцать пятым кадром перепрошивают. — Беседка снова загудела.

— Правильно Сан-Саныч сказал, хватит терпеть, разбираться пора!

— Ментов подтянуть, журналистов, мэру писать…

— Ты опух, какому мэру? Что мы, не мужики, сами не разберемся?

— Да в набат надо бить, волну гнать, потому что это заговор, геноцид, это все с подачи…

Но с чьей именно подачи действовала Воздуся, никто так и не узнал, потому что раздался звон стекла, и из окна второго этажа прямо на клумбу выпал Сан-Саныч. Он тяжело заворочался в анютиных глазках, словно перевернутый на спину жук-бронзовка, а потом все-таки встал кое-как на четвереньки и пополз.

— Мужики! — ревел он. — Мужики!..

Грохнула железная дверь, и из подъезда показалась противоборствующая сторона — человек десять старушек и женщин помоложе. Обалдевшие поначалу обитатели беседки рванули выручать Саныча, но врагини моментально окружили его.

— Мужики-и… — чуть не плакал Сан-Саныч. Даже издали было понятно, что он совершенно пьян.

Мужики подбежали к клумбе, но не очень понимали, что делать дальше. Бабы не уходили и не расступались — они стояли плотным кольцом и молчали, раздувая ноздри. Внутри кольца, среди растерзанных цветов, копошился несчастный Сан-Саныч. Марат узнал в одной из сектанток собственную жену и поднес кулак к ее побелевшему носу.

— Убери руки, — прошипела она.

— С дороги уйди! — вызверился Марат и толкнул ее — не то чтобы сильно, и посильнее бывало, но этого хватило, чтобы жена, потеряв всю свою боевитость, с размаху шлепнулась на землю рядом с Сан-Санычем.

— А-ай! — взвился над головами перешедших в наступление мужиков старушечий визг.

Конечно, слабосильных баб одолели бы в два счета, просто до поры до времени не хотели бить. Но внезапно несмолкающий визг перешел в требовательный вой полицейской сирены, и у клумбы затормозила белобокая казенная машина.

Вошедший в раж Марат толкнул заодно и подлетевшего к нему полицейского, тот сходу выкрутил ему руку, двое приятелей кинулись отбивать, коварные сектантки заголосили еще громче. И сколько ни пытались мужики доказать, что это они здесь пострадавшие, и сами собирались в полицию звонить, а что выпившие — так это нормально, вечер же, погода хорошая, а Сан-Саныч да, действительно вдрызг, но это бабы его и напоили, у них секта, они людей облика человеческого лишают — сколько они ни протестовали, перебивая друг друга, все было тщетно. Часть бабьей банды уволокла под шумок беспомощного Сан-Саныча — домой якобы, отсыпаться, — а остальные обступили полицейских, скорбно качая головами в ответ на все оправдания мужей и отцов. Все кончилось закономерно: подъехали еще машины, мужиков утрамбовали и увезли.

Всех, кроме удачно сбежавшего Левы, который наблюдал за разгромом из кустов. Когда полиция уехала, Лева еще какое-то время пасся у подъезда, названивая Марату и другим знакомым. Но трубку никто не брал — то ли телефоны у них отобрали, то ли не до того было. Пришлось идти домой.

В прихожей Леву встретила маленькая кругленькая мать. Она вытирала руки о халат, а из кухни выкатывались волны пахучего жара. Мать подошла к Леве вплотную, принюхалась, недовольно щелкнула языком, учуяв алкогольный дух, и велела идти ужинать.