Элисон Скотч - Мелодия во мне

– Ответы на что?

– Что значит «на что»? На все!

– Полагаете, у вашей подруги найдутся такие ответы?

Интересно, это она так заводит меня с утра или просто не в духе?

– У вас плохое настроение сегодня, да?

– Отнюдь! – слегка улыбается Лив.

– Устали?

– Давайте лучше о вас. Когда вы говорите «ответы», то это звучит несколько упрощенно. Как будто вы уже заранее знаете, что у вашей подруги есть готовые ответы на все ваши вопросы.

– Но тогда зачем мы с вами занимаемся какими-то поисками, копаемся в моем прошлом? – бросаю я с нескрываемым раздражением в голосе. – Разве не для того, чтобы получить ответы все на те же вопросы?

– Конечно, для этого! – согласно кивает Лив. – Я лишь хочу сказать, что ответы на некоторые свои вопросы вы должны искать в самой себе. Никто на них не ответит, кроме вас. Разве может ваша подруга прочувствовать в полной мере, что вы, к примеру, испытали, когда вам сообщили о выкидыше? И что это значит для ваших будущих отношений с Питером.

– Насколько я понимаю вас, если отбросить в сторону всю эту врачебную терминологию, вы считаете, что мне пора обсудить эту тему с Питером. Так?

– Никакой врачебной терминологии в моих словах нет. Я просто говорю, что есть вещи, над которыми вам стоит поразмышлять особо. Что-то такое, что вы, быть может, захотите вначале обсудить со мной, а уже потом подключать к этому разговору своего мужа.

– А я уже поразмышляла. И пришла к выводу, что даже в самых счастливых союзах есть свои тайны. Так, может быть, лучше все же сохранить некоторый покров тайны, а? Не стремиться обсуждать все-все-все!

– В ваших словах есть доля истины. Согласна. Но все же мне кажется, что вы сейчас смешиваете отношения ваших родителей и ваши отношения с мужем.

Я упрямо вскидываю челюсть.

– Нет. Все же сначала вы мне скажите, почему у вас сегодня плохое настроение. Иначе вообще разговаривать не буду.

– Ну с террористами я вообще не вступаю ни в какие переговоры, – отвечает Лив. Так я тебе и поверила, думаю я про себя. – Хорошо! Будь по-вашему! – Она тяжело вздыхает. – Моему псу Ватсону было плохо минувшей ночью. Собственно, почти всю ночь я проторчала у ветеринара. Но теперь, слава богу, с ним все в порядке. Вот и все.

– Мне очень жаль, – произношу я. – Но почему вы не перенесли свой визит ко мне?

– Не люблю и никогда не переношу намеченные встречи на другое время. Работа есть работа, и все, что запланировано, я обязана исполнить в указанные сроки.

Я согласно киваю. Судя по всему, прежняя Нелл была такой же обязательной особой.

– Но вернемся к вашим родителям, – говорит Лив.

– Давайте вернемся, – соглашаюсь я и поднимаюсь с дивана, чтобы налить себе немного воды. – Честно, сама я не собиралась затрагивать эту тему, но коль скоро ее затронули вы… Давайте поговорим.

– Итак, ваша позиция: наличие тайн или семейных секретов лишь укрепляют союз. Поправьте меня, если я что-то сформулировала не так. Но тогда чем хорошим обернулись секреты, которые были в отношениях ваших родителей?

– Пожалуйста, задайте мне этот вопрос чуть попозже, – отвечаю я, ставлю стакан с водой на журнальный столик, а сама снова сажусь на диван. Лив, намеренно или нет, слегка отодвигается от меня. – Ибо вы сейчас задали мне вопрос на миллион долларов.

– Нелл, прошу вас! Будьте посерьезнее. – Лив кладет свой блокнот рядом с собой, словно хочет продемонстрировать мне, что на сей раз она и сама не намеревается шутить.

– А я и отношусь к этой теме максимально серьезно. Куда уж более?

– Часть моей работы, кстати, и вашей тоже, состоит в том, чтобы время от времени оказываться в такой ситуации (хотя бы мысленно), в которой вам никак не хочется оказаться в реальной жизни. Я уже давно заметила за вами одну особенность. Вы очень ловко блокируете в своем сознании все то, чего вам не хочется касаться.

– Конечно, я стараюсь избегать неприятных тем. А почему бы и нет? Разве другие так не делают? Вот, к примеру, вы. Беретесь ли вы оспорить, как психотерапевт, что, по сути, я только тем и занимаюсь, – я резко взмахиваю рукой и нечаянно сбрасываю ее записи на пол, – что пытаюсь заблокировать в своем сознании все то, о чем мне не хочется думать и говорить?

Чувствую, как лихорадочно бьется жилка на моей шее. Неожиданно меня снова охватывает приступ раздражения. Быстро же она выставила мне итоговую оценку. И как легко все разрулила! Как дважды два – четыре. Не знаю, уловила ли Лив сарказм в моих словах, но если да, то сделала вид, что не поняла.