Элисон Скотч - Мелодия во мне

– А кто эта Пейдж? – спрашиваю я.

– Пейдж Коннор. Та журналистка, которая приходила к вам в галерею на открытие выставки и добивалась интервью. Она работает на «Пейдж сикс».

– Что за журналистка? – немедленно подает голос Рори. Природное любопытство берет в ней верх. Да и что за секреты могут быть у нас с Андерсоном, в которые не посвящена моя младшая сестра?

– Ты ее не знаешь! – немедленно парирует Андерсон. – Она не присутствовала на вернисаже. И вообще, она не из тех, кто интересуется искусством.

– Ты поменьше выпендривайся, ладно? Не строй тут из себя умника! – тут же вспыхивает в ответ Рори.

– А что я такого сказал? – обижается Андерсон. – Подумаешь, цаца какая. Ты тоже не бросайся всякими обидными словечками, ладно?

– Не терплю намеков на то, что я, как продажная девка, бросаюсь на каждого журналюгу с просьбой, чтобы он написал про нашу галерею. Если хочешь знать, с той выставки мы продали все полотна до единого. Можно сказать, обновили свой собственный рекорд.

– Ну и при чем здесь твой рекорд? – совершенно искренне удивляется Андерсон. – Что за чушь ты несешь, Рори?

– Что вы оба несете? – перебиваю я его и внимательно разглядываю спорщиков. Сошлись в драке, словно два чумазых дворовых кота. Шерсть стоит дыбом, глаза мечут громы и молнии. Самое время разводить драчунов в разные стороны.

– Ничего мы не несем, – отвечает мне Андерсон уже более миролюбиво. – В любом случае Рори не имеет никакого отношения к нашему разговору. – Он бросает еще один испепеляющий взгляд на мою сестру, словно хочет сказать: Заткнись и не суй свой нос туда, куда тебя не просят. А вот что касается Пейдж, то это еще та сплетница! Самого худшего толка, наивысший сорт подлости, я бы сказал…

– Разве сплетников тоже можно дифференцировать по сортам? – пытаюсь я перевести разговор в шутку, но не получается.

– Еще как можно, – отвечает мне Андерсон. – Что касается этой особы, то никто из моих людей и близко не хочет подходить к ней.

– У вас есть свои люди? Надо же!

Андерсон умолкает на минуту и издает звук, имитирующий позыв к рвоте.

– Ладно, проехали. Не придирайтесь к словам, ладно? Но повторяю, Пейдж действительно опасна, очень опасна. Она злобна и безжалостна. И не остановится ни перед чем, чтобы склепать очередную сенсацию. И уж будьте уверены, с этого пути ее никто не собьет. Не помешают даже все другие пиарщики, вместе взятые. Не помогут никакие, даже самые щедрые, посулы с просьбой оставить человека в покое или обещания подбросить ей жареные сплетни о ком-нибудь еще. Раз вцепившись в свою жертву, эта пиранья уже не выпустит ее из своей пасти. Она управится и с жертвой, а попутно успеет написать еще и про того, кого ей сольют в надежде заткнуть ее поганый рот. Она всегда готова сжечь за собой все мосты. И только ради того, чтобы сделать себе имя. Настоящая акула пера…

– Может, у вас к ней слишком предвзятое отношение? Ведь не проходит и недели, чтобы в очередном номере газеты не появлялись публикации о вас? Во всяком случае, с тех пор, как мы вернулись в Нью-Йорк…

Мне хочется упомянуть последнюю статейку про эту манекенщицу. Энди, кажется. Но по озабоченному лицу Андерсона я вижу, что он не шутит, а потому и моя шутка будет не вполне уместной, и потому вовремя прикусываю язык.

– Да при чем здесь я? – восклицает он раздраженно и немного расстегивает молнию на куртке. – Хотя косвенно статейки обо мне, написанные Пейдж, тоже подтверждают степень ее информированности. Уверен, никто из моих друзей не распространяется на тему, где я, с кем я, чем занимаюсь и что делаю. Но у нее, как видно, есть свои источники информации. И, уверен, не только обо мне, но и о вас тоже. И можете не сомневаться, она не побоится использовать эти источники на полную катушку.

– Тогда с чего это вдруг она заявилась к нам в галерею? – снова вмешивается в разговор Рори. Она уже успела остыть и почти готова пойти на перемирие.

– Вот я и пытаюсь это выяснить. Уже кое-кому перезвонил.

– А что вам подсказывает собственная интуиция? – спрашиваю я, забывая о том, что своей интуиции я уже давно перестала доверять. Так на кой черт сдалась мне интуиция Андерсона?

– Ничего определенного. Но одно я знаю точно. Если к тебе приходит Пейдж Коннор, жди скандала.

Несомненно, в моей маме погибла незаурядная актриса. Перед камерой она лицедействует с нескрываемым упоением. Плачет, когда рассказывает о нашем с Рори детстве. И снова слезы, когда речь заходит уже об авиакатастрофе. Такие скупые, но горькие слезы женщины, привыкшей стоически сносить удары судьбы. И даже когда она молчит, когда ее просят просто постоять возле дерева, а камера берет уже не крупный план, а отъезжает от нее на приличное расстояние, все равно глаза мамы полны слез. Я наблюдаю за ней, стоя сбоку, и невольно сочувствую. И не потому, что я верю в искренность ее слез, а потому что понимаю: мама страдала, и много страдала. А потому имеет полное право погоревать с помощью национального телевидения вот так открыто, не таясь, на всю страну.