Ринат Валиуллин - Кофе на утреннем небе

Что же ты замолк? Тогда я продолжу. Когда я развелась и вдохнула свободы, я поняла, насколько сильно теперь буду занята. Занята собой. Я не выцедила ни слезы, ни облачка в моих глазах после нашего расставания. Взглядом можно заморозить галактику, и в рюкзак, высушить и приколоть словно бабочку. Помнишь бабочек. Любуйся сетчаткой моей бывшей любви.

Я ответил ей, как только нашёл чем:

Когда-то я был твоим, и этот свет, что падает сейчас из спальни, служил нам простыней, мы кувыркались весело и непринуждённо, вооружённые любовью до зубов, оборонялись сексом от остального мира. Потом, сонные мы выходили утром, на кухне собирали урожай густого кофе среди плантаций шоколада и прочей дребедени. Крошилось счастьем датское печенье. Мы жили одной чудовищной эгоистичной жизнью на двоих, без общества, без мнения его, без родственников, пока нечаянный осенний ветерок, сквозняк тревог не нашептал, что долго ты не сможешь так, и надо заводить семью настоящую, не ту, что была у нас, тебе же надо было окружать себя уютом и потомством. А мне заботиться о том, что уже нажито. Надеюсь, скоро ты будешь пить одного, а я другую. Я знаю, что это невинное вино уже не сможет так пьянить, возможно, вовсе будет пресно и безалкогольно, но так тебе будет спокойнее. P.S.

Жизнь сложна, думаешь – горы сворачиваешь, на самом деле ковыряешься в песочнице. Хотя тот? кто их сворачивает, может, тебе даже позавидует, твоему маленькому счастью, твоему совку, которым ты добываешь его, твоим граблям, на которые постоянно наступаешь в поисках, твоему маленькому ведёрку, в котором ты запросто можешь его унести, когда найдёшь это счастье.

В обед я решил прогуляться немного. От города несло барокко и классицизмом. Настроения не было, я решил его поискать и зашёл в кафе перекусить. За столиком меня обслужила та же официантка, которая работала здесь уже лет десять. Которую жутко захотелось спросить, почему она до сих пор здесь? Почему не поменяет работу, ведь наверняка в детстве не мечтала быть официанткой в кафе. Впрочем, она могла спросить меня то же самое. И что я ей отвечу? Что редактор – это звучит гордо. В магазине, что находился прямо в моём доме, я тоже встречал одних и тех же людей, будто они так работали покупателями. Только у некоторых жизнь неизменно делала повороты, кувырки и прыжки, как например, у Алисы. Став филологом, она закончила магистратуру факультета журналистики, как и планировала, и уже успела стать востребованным журналистом, правда, не без его помощи. Я вспомнил на минуту его, своего школьного приятеля Володю, который неизменно вмешивался в мою жизнь, сначала когда мама указывала мне на то, с кого надо брать пример, и кто станет настоящим человеком и многого добьётся, потом когда он уже стал человеком и многого добился. И не скучно ему быть всё время человеком? Надо будет спросить при случае. Будь я всё время человеком, сдох бы давно со скуки. Только теперь я ясно понял, чего мне не хватало в жизни с женой, какого меня не хватало – животного. Изменения, они необходимы всем, даже если дорого то, что у тебя есть. Я снова вспомнил детство, когда с удовольствием менялся марками в клубе филателистов, пусть невыгодно, но всё же менялись картинки в альбоме моей жизни. Я захотел поделиться со своими размышлениями с официанткой, когда она принесла счёт, но увидев её глаза – две голубые пуговки, плотно пристегнувшие улыбку к лицу на весь рабочий день, просто оставил на чай больше обычного. Она бы не открыла мне дверь, чтобы понять. Я вернулся к Алисе. Ну и что, главное, что в её молодой жизни они всё же происходили – метаморфозы. Они не могли не отразиться и на нём, сегодня вечером Алиса тащила его с собой на открывшийся в городе кинофестиваль «Послание человека». Это должна была быть премьера одного из фильмов-номинантов, французского режиссёра Франсуа Гелия. Максим, вроде как дал согласие, даже надел белую рубашку по этому случаю. Обычно он избегал таких тусовок, и вообще любых других сборищ, но сегодня решил пропустить стаканчик-другой метаморфоз, тем более кое-что из фильмов режиссёра он видел, и ему понравилось.

Настроения не было и в кафе. Я попытал счастья в парикмахерской, она всегда служила для меня местом, где можно было сбросить мех старых забот.

– Что будем сегодня делать? – спросил меня Вова, так звали мастера.

– Классику.

– Не будем ничего придумывать? Материал-то есть, – потрепал мои кудри на затылке мастер.

– Не будем.