Ринат Валиуллин - Кофе на утреннем небе

– Вот, – нацепила Алиса на мою шею свой фотоаппарат, а на свою повесила аккредитацию. – Если что, скажем, что ты мой фотограф.

Но говорить не пришлось, Алиса поздоровалась с билетёрами, которые стояли утомлённые постоянным поиском фамилий в списках приглашённых гостей, и прошла сквозь контроль, привязанный своей рукой к её, я поспешил за ней.

Мы сели в первом ряду. Скоро фотографы нас догнали и начали трещать на своём, на языке «Кэнона» и «Никона» совсем рядом, появился знаменитый, но очень скромный гость. Он выскочил словно юноша на сцену, за ним медленно – свита, поднял нос загрустившему микрофону. Алиса сделала несколько фото и стала мне переводить с французского, опережая официального переводчика. Режиссёр надеялся, что зрители его простят за очередную хулиганскую выходку, в которой он раскрывает тему дома и семьи, таящую множество своих скелетов в шкафу.

Фильм начался, его музыка сразу же окунула нас в эпоху французского романтизма. Я давно уже не сидел в первом ряду, разве что в детстве, когда мы выбирали фильм пострашнее, чтобы проклятый адреналин вырабатывался в нужном количестве. Чаще всего это был «Вий».

– В детстве ходили на «Вий» и садились на первом ряду, поближе к летающему гробу, когда вурдалаки, казалось, забирались к тебе в душу.

– Страшно было? – спросила меня Алиса и поцеловала в щёку.

– Да, сколько бы ни ходил.

– Не бойся, здесь страшно не будет. Здесь есть я.

– Не только, ещё бутылка сухого и сыр, – открыл я свою сумку под ногами и вынул оттуда бутылку вина, открутив крышку, протянул Алисе. Она сделала пару глотков, потом вернула мне. Я положил ей в губы ломтик сыра и тоже примкнул к стеклу. Горячая река южно-африканского совиньона создавала новые вены в моём организме. Вино было прохладное, однако грело.

Кино на первом ряду разрывало моё воображение, слишком близко. Казалось, что актёры дышали прямо на меня, особенно трогательны были любовные сцены. Я не хотел, чтобы они меня трогали и попытался немного развернуться к Алисе, спасаясь от нашествия чужих ласк. Из кармана выскользнул телефон. Я нагнулся и стал шарить руками под креслом, пытаясь нащупать его, но тот, видимо, оказался вне поля моего шаренья. – Хватит там шарить, я уже ревную, – не отрывая взгляда от экрана, улыбнулась Алиса.

Телефон скользнул в поисках новых связей на соседнюю улицу кресел. Там внизу были свои ножки, свои отношения, между кожей и кожзамом. Вспомнилось детство, когда я забирался под стол, где своей жизнью жили ноги гостей.

– Хорошо, прекращаю шарить, буду тормозить, – разогнулся и снова уткнулся в кино.

Но ненадолго, пока не начал трещать мой телефон. Теперь все знали о его местонахождении. «На колени», – шепнул я себе. Мне пришлось повиноваться и встать на колени.

– Ну, не здесь же, – засмеялась Алиса, игриво раздвигая свои.

– Почему бы и нет, – нагнулся я заглянул под кресло.

– Зачем ты суешь нос не в свои дела, там же антисанитария, – смеясь, комментировала мои действия Алиса.

– Не мешай, я уже у подножья.

Телефон моргал мне экраном, освещая чьи-то туфли на каблуке и объятые чулками довольно стройные женские ноги, взгляд мой, бросив телефон, пошёл выше, поднялся по голеням к самому сердцу оргазмов. Здесь телефон моргнул напоследок и погас. Я вздохнул и словно начинающий акушер протянул неуверенно руку в темноту. Наконец телефон оказался в моей ладони. Я вернул тело на место, положил беглеца в карман и сделал глоток вина, проглотив вместе с ним впечатления. Дал глотнуть Алисе и хотел было отдаться фильму:

– На твоём месте я не стала бы есть этот суп.

– Почему?

– Он отравлен.

– А котлеты?

– Котлеты тоже.

– Ты шутишь?

– Нет. И кофе. Всё отравлено. Отравлена сама жизнь, стоило тебе только меня обмануть.

Только я вошёл в эту сцену, как Алиса дёрнула меня за рукав:

– Что там?

– Где?

– Внизу?

– Ноги.

– Красивые?

– В чулках.

– Я хотела бы прийти в кино хоть раз без белья!

– Без меня что ли?

В ларьке я купил журнал и сразу же на первой странице увидел имя Алисы. Вот она слава! Маленькая, но слава. Вот и моя любовь очутилась в своей стране чудес, о которой я ей всё время твердил, можно даже сказать, утверждал под её ногами. («Надо будет позвонить поблагодарить», – вспомнил я Володю, которому мы обязаны нашей незапланированной радостью). Алиса засияла во мне своей улыбкой, от которой не скрыться, сколько масок не надевай. Я позвонил ей, чтобы поздравить, телефон был занят: «Видимо, не я один такой», – подумал про себя, и представил, как ещё полгорода раскрыли глянец и тут же, не успев прочитать, начали звонить Алисе. Я вернулся к статье, речь шла о кинофестивале.