Ринат Валиуллин - Кофе на утреннем небе

– И чем он тебя купил?

– Он сказал, что я больше никогда не буду ездить в метро.

– Сбылось?

– Да, как видишь, теперь езжу на поезде. Что-то меняется в этом мире, раньше, к примеру, меня забавляли на стенах слова из трёх букв, сейчас, нет… Ни слов, ни поступков, – указала она мне в окно на забор, что провожал нас со станции. – Нация мельчает. Всё чаще соглашаюсь с тем, что зачем выставлять на публику чувства, ей вполне достаточно форм.

– Все люди как люди, пока не влюбятся.

– Но это была настоящая страсть. А может быть, показалось. Если ориентироваться на ящик, то там навязывают одни образы страстных мужчин, этаких кабальеро с револьверами в кобуре, ты понимаешь о чём я, длинными волосами и гитарой в руках. Готовых на всё ради ночи со своей богиней. А что на деле? На деле вся страсть зависит от женщины. Потому что встречаешь невесть какого мужика и любишь его как умалишённая, только выпуклости сверкают и впадины ноют: «Ещё, ещё».

– Ты знаешь, что такое настоящая женская страсть? – засомневалась Марина. А всё из-за её красноречия.

– Да, это когда кофе едят ложечками, а пирожное – большими глотками. Только она не бездонна. И мужчины это чувствуют, как правило, раньше женщин. Тут только два варианта: либо он сваливает, либо должен брать в свои руки бразды. Время действовать. Знаешь, что больше всего любят женщины в мужчинах?

– Нет.

– Действие. Женщины, будучи существами склонными к уюту и покою, нуждаются в человеке, который будет постоянно к чему-то стремиться, открывая им новые возможности.

Янь: Что за погода! Стоит промедлить, и та бесцеремонно превратиться в лето, потом в осень, в зиму, которая может заморозить на всю жизнь. Зима всегда норовит затянуться.

Инь: Погода прекрасна: ветер в лицо, мороз по коже, холод на сердце, всё красочно белое. Люблю зиму.

Янь: Больная, что ли?

Инь: Ага, жду, как лекарства, весны.

Янь: Как ты?

Инь: Чудовищно.

Янь: В смысле не выспалась.

Инь: Да, нет, выспалась, но не с тем.

Янь: Рисково.

Инь: Определённый риск есть во всем, что нам нравится. Если говорить о любви, то любовь – это всегда риск, а большая любовь – это большой риск.

Янь: Риск – благородное тело.

Инь: Думаешь, я этого не знаю? Рискнёшь, так и ходишь потом в неопределённости. Слышишь, верни мне себя!

Янь: А тебе зачем?

Инь: Просто когда ты звонишь мне, в крови моей начинают танцевать эндорфины.

Янь: А когда пишу?

Инь: Накапливается холестерин, потому что рука невольно тянется к шоколаду.

Янь: Нехватка сладкого в жизни?

Инь: Нет, чтобы наслаждение было ярче.

Янь: Чем занимаешься?

Инь: В основном собой. Газовщик приходил, починил колонку.

Янь: Симпатичный?

Инь: Я была им очарована.

Янь: Что значит очарована?

Инь: Стоило ему стрельнуть в меня своими синими глазами, как у меня вышибло все мозги.

Янь: Где этот подлец?

Инь: Только что ушёл.

Янь: Ушёл, значит не достоин тебя просто. Хватит кусать локти.

Инь: Я не локти кусаю, а ногти.

Янь: Да какая разница.

Инь: Большая, маникюр испортила. Какой же он придурок, что я его потеряла!

– Жаль, койка здесь маловата, не разлечься как дома, – согнула в коленях свои длинные ноги Марина, не отрывая глаз от планшета.

– Не надо было такие растить. Чем ты их поливала? – засмеялась Тамара.

Марина не нашлась чем ответить на шутку. Она растерялась, снова позавидовав людям, которые могли с ходу отпарировать остроумно и находчиво.

– Знаешь, как-то я жила в шведской общаге, ещё в студенчестве, так вот, там рядом в соседней комнате, жил один парень, – сразу же попыталась стереть с её лица замешательство Тома. – Нет, ничего у меня с ним не было. Сейчас ты поймёшь почему. Филолог, и этим всё сказано, все чувства в наличии, за исключением пространства, ему нужна была срочно кровать, приезжала любимая, с которой он общался давно, но ни разу интимно, она ехала в его комнату на несколько дней общежития. В магазине он выбрал побольше, я про кровать, для настоящих манёвров, привёз, а та не проходит, не лезет деревянное тело. Пришлось оторвать ему ножки, но дверь всё же не закрывалась. «А как же мы будем спать, дверь нараспашку… наши ноги практически в коридоре?» – расстроилась девушка. Её ноги действительно были прекрасны, она их сделала этим же вечером. Я встретила его утром в коридоре понурого, как облако перед дождём. В руках филолог накручивал, лакированные ножки койки, а я ему: «Хоть эти ты успел отодрать». Он заморожённый правда ничего не понял, швед одним словом.