Дёрдь Шпиро - Дьяволина Горького

Мария Федоровна, узнавшая Максима еще в Крыму, ребенком, и позднее с безупречным терпением выносившая Катерину Павловну вместе с сыном на Капри, давно говорила, что он плохо кончит. Когда-то это был милый мальчик с рыжевато-белесыми волосами, смышленый, послушный, на редкость уживчивый, я думала, вырастет человеком. Но права оказалась Мария Федоровна. Настоящий актер может в любой характер влезть, и в этом его огромное преимущество перед другими. Алексей – талантливый лицедей, паяц, но не великий актер, его интересует не человек, а идеи, а ведь идеология человеческую судьбу вам не объяснит.

Алексей делал все, чтобы Максим получил хорошее образование. Он платил за его учебу дома и за границей и, где бы ни находился, часто приглашал сына к себе, даже если из-за этого приходилось терпеть Катерину Павловну. Он обучал его рисованию и живописи, после Октября устроил в ЧК, потом забрал оттуда. Причем забрать было гораздо сложнее, чем устроить. Максиму поручили доставку изделий кустарных промыслов за границу, затем назначили дипкурьером в Берлин, а когда однажды из-за советской халатности или каких-то личных козней ему долго не выплачивали жалованье, он ради заработка подрядился танцевать нагишом в мужском баре. Об этом после приезда Алексея в Берлин ему доложил какой-то доброжелатель, а мне проболталась, подвыпив, Мура. Катерина Павловна, Мура и Алексей втроем и удумали, чтобы Тимоша развелась с мужем и вышла за Максима, который уже ухаживал за ней раньше.

Нельзя было селить Максима с Тимошей в Сорренто, даже если таково было партийное задание Максима. Пусть живут с детьми где угодно и как угодно, пусть разводятся, если считают нужным, – Алексей своих внучек ведь все равно не бросит.

Любви к Муре мне этот скандал не прибавил, но и Максима я после этого не стала меньше любить. Как не стала считать Алексея трусливей, чем он казался раньше, и любить его тоже не перестала. Может быть, со мной тоже было не все в порядке: мои чувства мне диктовал здравый смысл.

Через какое-то время Катерина Павловна передала решение Сталина: врачей в Сорренто больше не выпустят и лечить его будет только Левин – по переписке.

Статуэтки купили итальянцы, сделкой занимался Максим. Госиздат все еще не платил, было ясно, что он и не будет платить, пока Алексей окончательно не вернется на родину. На Западе Горький уже был не моден, только немцы недавно поставили “Мать”, его самый плохой роман. И тогда Алексей предложил одному американскому издателю написать для них биографию Сталина. Речь об этом заходила и раньше, Сталин очень хотел, чтобы о нем писал Горький. Американский издатель Рей Лонг ухватился за эту идею. Тщеславный Сталин пришел в восторг, политбюро идею одобрило.

Алексей взялся за дело с главы, посвященной истории Грузии, но о Сталине в ней не было ни слова. Договор же он подписал с тем условием, что книга будет называться “Правда об СССР” и один из ее разделов напишет сам Сталин. Стараниями Муры в газете “Ивнинг стэндард” появилось сообщение, что Горький заключил соглашение с Лонгом о книге, одним из авторов которой будет Сталин. После чего в Москве собралось заседание политбюро и решило дать задний ход. На этом в истории с биографией Сталина была поставлена точка. Аванс в 2500 долларов в соответствии с договором был уже перечислен, но Рей Лонг не стал требовать его возвращения, надеясь, что через год-другой сделка все-таки состоится.

Лучшего способа саботировать написание биографии нельзя было и придумать. Он попытался, поэтому упрекнуть его не в чем.

Когда в прессе начались нападки на Лосева, Алексей пришел в неописуемую ярость. Лосеву уже в 1922 году предлагали отправиться на “философском пароходе” в Германию, но он заупрямился. Вместе с женой Лосев тайно постригся в монахи, а подобные вещи Алексея всегда брали за душу. Нападки в прессе означали, что скорее всего человек уже арестован. И действительно, Лосева к тому времени приговорили к десяти годам. Обсудив с Катериной Павловной ситуацию, они нашли решение.

Алексей выступил в “Правде” с нападками против Лосева гораздо более грубыми, чем кто бы то ни было. Он удивлялся, почему профессор еще не повесился, писал, что такие, как Лосев, опоздали умереть, что они гниют и заражают воздух запахом гниения. А Катерина Павловна отправилась на строительство Беломорканала и как председатель Политического Красного Креста подала Ягоде ходатайство о досрочном освобождении Лосева, к тому времени почти ослепшего. И он был освобожден, жена его тоже, только в газетах об этом не писали. Тогда же с них была снята судимость. А профессора Алексей направил к лучшим врачам-офтальмологам.