Александр Снегирев - Призрачная дорога

Обе старухи убеждены, что сиротка обладает даром ясновидения, в прошлом воплощении жила в Древнем Египте и не забыла свой родной язык.

Родной язык прошлого воплощения.

У нас, если что-то таинственное, сразу Древний Египет.

Или нацисты.

А лучше Древний Египет и нацисты разом.

И вот сиротка шепчет мне на древнеегипетском, и я понимаю, что соприкасаюсь с чудом.

– Переведи, пожалуйста, – попросил я. – Переведи на русский.

– Это я, это я.

– Что ты?

– Обезьянка!

– Что обезьянка?

– Я – обезьянка!

– Как это? – спросил я. – Ты же девочка.

– Я девочка и обезьянка.

– Одновременно?

– Да!

В антракте маленьких зрителей пригласили на аттракционы.

Оказавшись в толпе, сиротка стала испуганно озираться.

Глаза её, судя по фотографиям, с самого детства обладают странным свойством: кажется, что малышка только что очнулась либо от рыданий, либо от пьянки, либо и от того и от другого разом.

Жизнь с двумя старушенциями научила её бояться людей.

Просто потому, что она их не так уж часто видела: в цирк её не водили – далеко, в театр не водили – дорого, в детский сад не водили – в детском саду инфекции.

Бедняжка боялась даже шаг ступить без нашего сопровождения, но всё же поддалась на увещевания и принялась боязливо вкушать радости антракта.

Скатилась с надувной горки.

Горку сторожил деловитый ребёнок. Он принял у меня купюру и сказал, что сдачи нет.

Скатываться на сдачу сиротка отказалась и деловитый ребёнок пожал плечами.

После горки сиротка пожелала подняться под купол цирка.

Деловитый юноша прицепил её к тросу и мгновенно вознёс в вышину.

Сиротка покорно свисала, не выражая никаких эмоций.

У деловитого юноши тоже не нашлось сдачи.

Повторный подъём сиротку не заинтересовал, о нас с Кисонькой не могло быть и речи – трос рассчитан на маленькое тельце.

Личико сиротки так и не озарилось улыбкой, но она пожелала фотографию с Дедом Морозом.

Испытывая некоторую ревность к конкуренту, я подвёл сиротку к очереди – фотографию с Дедом Морозом желали многие.

Дед Мороз вкалывал как известный артист: «Раз, два, следующий».

На кнопку жала Снегурочка. Румянец у Снегурочки был диатезный, как у пьющей тётки возле магазина.

Сдачи у них тоже не нашлось.

После представления сиротка потребовала мороженое.

Напоминание о том, что мороженое запрещено бабушками, не помогло. Поднялся крик. На нас стали оборачиваться. Пришлось пойти на компромисс – мы покупаем маленькое мороженое, а она сохранит это в тайне.

Лизала и дулась.

Кисонька спросила, можно ли и ей лизнуть.

Сиротка молча отошла в сторону.

По фойе ходил Дед Мороз, он собирал деньги у распорядителей аттракционов.

Принял котлету от хозяйки пони, от хранителя батута, от деловитого юноши и от деловитого ребёнка.

Дед Мороз сунул деньги за пазуху, а у деловитого ребёнка проверил карманы, что-то оттуда извлёк и наградил расхитителя подзатыльником.

Мороженое тем временем растаяло, сиротка бросила его в урну и протянула мне ручки:

– Вытри.

Она осталась у нас ночевать.

Спать одной в специально купленной для неё кроватке не захотела, легла с нами.

Между мной и Кисонькой.

Во сне вертелась и звала маму.

Когда на следующий день мы вернули её бабкам, она с восторгом сообщила, что видела жирафа, Деда Мороза и ела мороженое.

– А ещё меня чуть не задушили ремнём! – заявила она бабкам, с любопытством наблюдая за выражениями наших лиц.

Расправившись с ненавистной бородой, я вошёл к Кисоньке.

Она дремлет, как будто никто ничем по ней только что не водил.

С хрустом.

Дремлет, не ведая, какие страсти из-за неё разгорелись.

– От тебя воняет, – сказала Кисонька.

– Ты уже говорила.

– Теперь воняет по-другому.

– В самом деле?

– Да, – она зевнула. – Воняет чем-то диким. Развяжи меня. Почему ты в моих лосинах?

Такая смешная: замотана с ног до головы, а выделывается.

Ишь, воняет от меня.

Сама-то…

– На меня насрала птица.

– Повезло. Хорошая примета, но воняет.

– Я выпустил птицу из сарая, вот она на меня и насрала.

– Отблагодарила.

– Да.

– Кто запер птицу в сарае?

– Она сама туда залетела и не могла выбраться.

– А дверь была открыта?