Тамара Лисицкая - Идиотки

— Оля! Ну? Ну, прекрати, слышишь? Ничего страшного! Ты молодая, симпатичная! У тебя будет еще много хороших парней…

— Ты не понимаешь! — кричала Оля и билась лбом о коленки. — Ты ничего не понимаешь!

Витя был вынужден согласиться. С большой охотой он умчался бы из этой квартиры. Если не ждать автобусов, а пробежаться хорошим галопом, можно успеть до закрытия метро… Хотя уже вряд ли…

— Прошу тебя! Прошу!

Потом были еще какие-то минуты, полные горьких Олиных признаний, шепотов, воздетых к небу пальцев. Витя понуро ждал, ни о чем не думал, кроме совсем насущного — как добраться домой? Еще в голове гудело как в трансформаторной будке. Выпил порядком… Как только видел Наташу Равнодушную, так сразу и лил в себя то, что попадалось… Трудная возня тоски и алкоголя в голове. Алкоголь побеждает…

И где-то далеко-далеко мысли о Наташе. Наташа. Наташа. А была ли Наташа?..

Потом Оля что-то спросила.

— Что? — Витя очнулся, выбросил из усталой головы транспортные развязки, схемы метро, Наташу, будущее — все то, что заботило его еще секунду назад, но сейчас перестало быть важным, поскольку стало бессмысленным.

— Что?

— Останься! — она села перед ним на колени, ласково обняла его худые икры.

Витя неумело попытался отбиться, но Оля была настырной девушкой и обычно шла до конца.

В итоге Яковлев сдался и попросил выделить ему место в коридоре, где он прикорнет до рассвета, до первых петухов и поездов.

— Нет, — сказала Оля. — Ты прекрасный, великолепный, достойный мужчина! Ты не будешь спать на полу в коридоре! Ты будешь спать на диване в гостиной! А я буду охранять твой покой в соседней комнате!

На том и порешили.

Пока Оля стелилась. Яковлев пьяно-нервно ходил вдоль балкона и смотрел на далекие огни. Чуть-чуть проветрился в форточке, и снова нахлынуло… Где-то там Наташка. Она там, а он здесь. И что? И ничего! Ей по барабану, где он, с кем он… А с кем он? О-о-о… С кем он… Он с хищной маленькой Олей, которая все так опутала, разыграла… И он попался… Меньше всего он ожидал от жизни такого сюрприза. И хотел его меньше всего. И все равно случилось — вот он здесь, с Олей, а Наташа там… Ну, как же так?.. Что происходит-то?..

И волна стыда, даже ненависти к себе и другим… А ведь он мог бы быть с ней сейчас! Смотрели бы на ночной город! Вместе бы… И волна стыда и ненависти, но теперь уже к Наташке! Какого черта! Он живой человек, порядочный! У него и в мыслях не было оскорбить ее или обидеть! Он хочет жить с ней, хочет детей растить! Он уже дозрел до этой мысли, но она!..

— Ты хочешь чаю? У нас очень вкусный чай. Папа из Японии привез. Там розовые лепестки, они в чашке разворачиваются и изумительно пахнут!

Он обернулся и вздрогнул.

Оля была в чем-то таком прозрачном, голенькая и худая, как подросток.

Яковлев попытался не смотреть, отвернулся, сглотнув притормозившую слюну. Оля в это время настороженно следила за его реакцией.

— Ну, будешь чай?

— Чай? Не знаю. Да. Буду.

Проплыла мимо, деловито начала возиться с чайником, как будто была одета в глухой брезент, а не сверкала маленькими ягодицами. Яковлев не знал, куда смотреть, чтобы это было интеллигентно. В сторону — поймет, что он все увидел и теперь пытается прятать взгляд. На нее — подумает, что пялится.

— Я всегда сплю в чем-то легком, иначе не могу уснуть, мучают кошмары. Знаешь, я вообще боюсь спать одна, Сергей меня приучил. Все время спал со мной, даже из дальних командировок возвращался потому, что не мог без меня, скучал. Говорил, что мой секс — самый лучший, и он привык к нему как к наркотику.

Час от часу не легче…

— Вы с Сергеем — отличная пара!

Оля отставила чайник в сторону, выпятила вперед острые грудки.

— Мы с ним сегодня расстались, и ты это видел! С твоей стороны очень жестоко напоминать мне о том, что я теперь одинокая, никому не нужная девушка. И мне придется снова ворочаться всю ночь, ждать, что сейчас из-под кровати выползет какое-нибудь чудовище и откусит мне руки. Или ноги.

— Ну, чудовищ нет.

— Откуда мы можем знать?

Разливает чай не спеша, медленно, с гордой посадкой головы. Понимает, что Яковлеву никуда не деться.

— Сергей говорил, что у меня очень красивое тело. Одно из самых красивых тел. Это правда?

— Ну, не знаю...

Оля снова огорчилась: как же так? Почему ты такой бука и медведь?

— Ну, разве ты не видишь?

— Нет…

— А так? — она развела в стороны крылышки легкой комбинашки, и Яковлев чуть окончательно не лишился рассудка от ужаса. Была бы Оля мужиком, он бы бил ее сейчас нещадно… До смерти…