Тамара Лисицкая - Идиотки

А в глазах — черти с капканами. И Витя с тоской понял, что его засасывает, оглянулся в поисках помощи…

— Вам нельзя оставаться одному. Витя! Хотите, мы уедем отсюда вместе? Хотите?

— Ну…

— Соглашайтесь! Я умею очень хорошо слушать! А вам надо выговориться, рассказать все, что накопилось. Надо?

— Надо…

— Тогда я вызываю такси…

Оля очень торопилась. Если сейчас невеста запеленгует ее на своей территории — быть беде. Поэтому она просто взяла Витю Яковлева за руку и повела подальше, быстро повела, оглядываясь и шепча что-то для успокоения добычи.

Наташа схватила Анжелку за руку и дернула так, что чуть ее, эту руку, не вырвала с корнем.

— Куда?

— Да чего ты пристала? Мы просто поговорить!

Как же! Поговорить они хотят!

— В зале разговаривайте! Так, чтобы я тебя видела!

— Блин! Ну, что ты ко мне докапываешься? Что ты меня все время пасешь? Никакой личной жизни!

Гитарист Э. попытался, улыбаясь, сгладить углы, начал заливать что-то про свободу личности и акселератов, которые лучше взрослых разбираются в жизни, и все такое… На самом деле он и не замышлял ничего. Так, хотел немножко поадреналить, откликнулся на шизу молодой девчонки. Просто поцеловались бы, погладили друг друга где-нибудь на задворках праздника, и все… А сестрица взвилась, как будто сама не была дурной малолеткой, у которой все чешется, которой всего хочется…

— Заткнись, — сказала ему Наташа.

На этом для Анжелки все закончилось. Она ревела как белуга, кляла подлую Наташку последними словами, но когда ей дали возможность выбрать, уйти домой с позором или остаться, но засунуть свое либидо подальше, она остановилась на втором варианте.

Сидела злая, зареванная, ела свадебные угощения и зло зыркала в сторону Наташки, которая мрачно качала ногой напротив и не отвлекалась на дискотеки, мужчин и другие глупости.

Варфоломей бродил с бокалом в руках, с интересом наблюдал за гражданами, счастливыми и пьяненькими.

— «Макарэну» давай! — кричал кто-то.

— Горько! — кричал кто-то другой.

Все кричали, визжали, веселились, отплясывали вприсядку и в стиле «брейк», кто как мог, ходили нестройными парами, обнимались с новыми родственниками и неродственниками, пили на бурдер… брудер… бур-дэр-шаф… Ай, просто так пили! По-нашему! По-славянски!

И надо было давно уйти из этого цирка уродов, но…

— Меня ждешь? — сказала невеста.

Она возникла как привидение, из ниоткуда, из темной толпы. Она светилась как ангел и была черна мыслями как демон. И ничего нельзя было поделать с ней…

— Пойдем?

— Пойдем.

В конце концов, если невеста в день свадьбы чего-то хочет, она должна это получить. Тем более Варфоломей не приготовил ей никакого другого подарка. Так почему сейчас не сделать себе и ей хорошо? А другие пусть умрут. Какое дело до других?

Рефлексы гостей были прибиты водкой и закусками, головы чисты от мыслей, но полны музыки. Им уже не было никакого дела до невесты, до хлопца со скользким взглядом, который последовал за невестой. И пусть они исчезли в артистической уборной, пусть хлопец, закрывая дверь, явно убедился, что в ближайшие полчаса им никто не помешает… Гостям было по барабану. У них был праздник…

К двенадцати молодожены прибыли в собственную резиденцию. Вслед за ними еще несли цветы и подарки, Ирочка терпеливо ждала, рассматривая колечко на пальчике.

У них была отдельная квартира, заботливо прибранная Розой Наумовной. Растроганная, встревоженная и доведенная до высокого сумасшествия свадьбой любимого сына, Роза Наумовна развесила по всем стенам розовые сердечки, вырезанные и размалеванные вручную. И на каждом — пожелания, слова любви, следы слез и радости. Ирочка долго ходила, читала и громко, искренне смеялась.

Был еще один трогательный момент. Ирочка взяла паспорт со своей новой фамилией и долго примеряла фамилию к собственному изображению в зеркале. Поднимала паспорт, относила его вправо, влево, прикрывала им нос, стреляла глазами из-под синей корочки.

— Кра-си-вая. Ира Красивая. Красивая Ирина Игоревна. Ирочка Красивая. Красивая. Эй, Красивая! Клевая фамилия… Красииивая!

Они были одни, невеста заранее предупредила всех друзей о том, чтобы не вздумали соваться и портить им святую ночь. Даже Ленке и Наташке было отказано в приюте, впрочем, они были свои, все понимали.

— Прикинь, — сказала Ирочка, вытянув утомленные ножки в белых босоножках. — Мы поженились!