Тамара Лисицкая - Идиотки

— Ну, я филолог.

— Это что значит?

— Языковед, преподаватель русского языка…

— Обалдеть… А я думал, что вы все одинаковые. Смотрю на свою сестру и разочаровываюсь в людях.

— Ну, неправда. Ира очень талантливая и красивая девушка.

— Талантливая… Особенно если дело касается денег в долг…

Лена смотрела в окно на бегущие пейзажи родного микрорайона и не могла не думать о своем. Ирочка, деньги… Все это, конечно, очень мило. Но ведь начинается новая жизнь! С ума сойти — Лена едет из спортзала! Едет в важной машине, хоть и принадлежащей старшему брату лучшей подруги, человеку опасному и непонятному. Чудесное сочетание звуков — спортзал, машина, вечер, чудесные авансы, великолепное будущее, полное сюрпризов…

А потом вдруг что-то весело заверещало, Сергей деловито покопался у себя в кармане и извлек хорошенькую коробочку с дисплеем. Коробочка крепилась к поясу цепочкой и была, судя по всему, очень дорога Сергею.

— Пейджер, — сказал он с глубокой гордостью. — Слышала о таком?

— Нет.

— Ну, это очень просто. Как карманный телеграф. Если кто-нибудь хочет мне сообщить какую-то новость, набирает телефон оператора, говорит мой номер и диктует сообщение. Через тридцать секунд оно уже у меня в кармане. Очень удобно.

— Здорово.

— Их пока мало, не каждый может себе позволить… Ну-ка, что пишут? «Целую, жду звонка»…

Конечно, вслух это можно было не читать, но если человеку хотелось поделиться радостью, подарить фрагмент своего большого личного счастья миру — уай нот?

— А ты что это… решила вдруг спортом заняться?

— Не знаю. Просто почувствовала необходимость.

— Это правильно. В здоровом теле здоровый дух.

И снова тишина, только сыто урчит организм молодой, хорошей машины. А еще вокруг — легкий привкус смущения, постепенно все более явный, насыщаемый новыми мыслями. Странно, они едут и разговаривают, два таких разных человека. С таким общим прошлым при этом. И вот теперь они — не только старший брат подруги и, соответственно, подруга младшей сестры, но и коллеги по спортзалу. Они еще и просто малознакомые молодые разнополые люди в салоне одного авто.

— Ты вроде потолще была, так?

— Да. Сама не заметила, как похудела.

— Диета какая-нибудь?

— Да нет. Просто много занималась. В смысле училась. Сессия трудная была, изматывающая такая… А еще… Знаешь, я встретила учителя пения, Виктора Николаевича, он еще хором в школе руководил… Так вот, он сейчас распространяет какие-то порошки для похудания. И я попробовала. Просто так. От отчаяния.

— И что? Это порошок так тебя усушил?

— Не знаю, — честно ответила Лена. Как приятно, когда кто-то замечает, что ты похудела… И вовсе он не монстр, этот Сергей. А очень даже милый парень. Мужчина. Взрослый, милый мужчина.

— Знаешь, я сегодня все время ждала от тебя какой-нибудь гадости.

— Серьезно? — улыбнулся Сергей. — А что, я такой подлец, да?

— Ну, не знаю. Просто мы привыкли с детства, что ты нас гонял.

— Заслуживали, вот и гонял!

— Ну, не всегда! Пару раз ты просто так нас мучил, из вредности.

— Да ладно! Вас помучаешь! Сами кого угодно замучаете!

Они весело трепались до самого дома. Потом Лена вышла, поблагодарила доброго Сергея, собиралась тихонько испариться, но только вдруг Сергей выглянул в окно и сообщил:

— Слушай, а я ведь действительно падла еще та.

Лена просто остолбенела. Надо же, какой сумасшедший день!

— Ты говорила про гадости, которые я обычно совершаю всюду, где появляюсь… Так вот… Я ведь и сейчас гадость совершил!

— Какую? Подвез меня домой?

— Нет. Это я как раз доброе дело сделал. У меня по плану одно доброе дело в день… А вот гадость совершил конкретную…

Лена улыбалась, ждала неизвестно чего.

— В общем… Ты почувствуешь. Завтра к вечеру.

— Что?

— Объем моей подлости.

— Но…

— Не спрашивай. Сама все поймешь. Просто знай, что этого могло не быть, если бы я… Подонок я, короче… Все. Привет маме.

Он с визгом прокрутил колеса и умчался в вечер.

О какой подлости он говорил?

Модели стайкой прошли в специальный уголок, где их уже ожидали столы, краски, схемки узоров, со вчерашнего дня подготовленные художниками. Сами мастера вились тут же, растирали ладони, грели баночки — не все, но самые гуманные или извращенные, понимающие, что прикосновение холодной краски к груди не есть самое приятное ощущение. Девушки деловито раздевались, лица у них при этом были холодные, взгляд безучастный, ясно говорящий о том, что в подобных глупостях они обычно не участвуют, но раз уж кому-то это так надо, то за определенные деньги они, девушки, конечно, потерпят.