Тамара Лисицкая - Идиотки

— Что? — слово с трудом продралось сквозь плотно перетянутое страхом Наташино горло.

— Блин, бабы что все тупые или это только мне так везет? Я говорю: ты согласна?

— На что?

— Епть… Постоять, поулыбаться моему шефу, пока он тебя нежненько кисточкой пощекочет?

— Я?

Господин начал сомневаться в целесообразности дальнейшего разговора. А потом еще шаловливый луч скользнул по ее лицу, хорошенько высветив все шрамы и погрешности…

И рука, дающая доллары, медленно двинулась обратно, в сторону бумажника. Наташа следила за этим перемещением, и страх в ней с космической скоростью менялся на ярость. Что? Начальнику-котяре не понравится моделька с потрепанным личиком? Грунтовка подкачала?

— Давай сюда, — сказала Наташа и легко вырвала денежку из крепкой щепоти задумчивого Гарика. — Сколько у меня есть времени?

А времени уже не было. На сцену вышла ведущая в золотом платье и радостно сообщила, что боди-арт шагает по планете, не обогнул он и наш лесной уголок, итак…

Господин сильно сомневался в содеянном и, будь у него возможность отмотать время на полчаса назад, он не стал бы ругаться с подарочной моделью Милкой. Но изменить что-то уже было невозможно. И оставалось, вздохнув и выругавшись на весь свет и всех баб, дать краткие ЦУ…

Наташа успела только вернуть ведро в хозкомнату, как со сцены сообщили, что модели сейчас покажутся во всей своей красе, то есть как раз без красы, но в одежде, а потом, спустя час, их можно будет увидеть уже без одежды, но в красе. То есть в краске. Зал оживился, загудел, застрелял фотовспышками, провожая взглядами и объективами гордых, надменных красавиц, живые холсты, предметы будущего эстетского обожания.

— …И наш специальный сюрприз… — ведущая заглянула в шпаргалку. — Еще одна модель, которая тоже будет участвовать в празднике, но вне конкурсной программы. Ее сможет разрисовать любой желающий, которого выберу я… Где вы, милая девушка?

Наташа отыскала взглядом своего друга Гарика. Тот яростно махал ей рукой: выходи! Щеки его алели от стыда и ярости, друзья рядом оживленно вертелись в поисках «милой девушки».

А она даже не успела переодеться…

Снимая на ходу фирменный халатик уборщицы, Наташа поднялась на сцену. Зал с готовностью хохотнул — отличный ход! Раздеть и разрисовать уборщицу — разве не это голубая мечта каждого мыслящего, интеллигентного мужчины?

Павы на сцене смотрели с глубоким непониманием. Естественно, они знали о том, что у их коллеги по цеху Милки будет сегодня особое задание. Они чего-то все утро репетировали, ходили по сцене. И Милка тоже ходила, красиво виляя тонкой попкой. Конечно, шеф-спонсор мог изрисовать на ней все, что угодно, но танец от этого не менялся. У нее был танец-матрица, среднестатистический набор движений, способный украсить и объяснить любую картину, которую вечером изобразит мифический Шеф. Даже если он нарисует простой «смайлик». Любую маленькую, бездарную козявку. Даже если крестик с ноликом дрожащей рукой намалюет шеф. Милка все равно будет готова отыграть на сцене номер. Она — девушка опытная, тертая, и не такое переживала… И тут вдруг вместо Милки выползает ЭТО…

— Ну что же, — бодро сказала ведущая, хотя видно было, что в заданной ситуации бодрость дается ей тяжко. — Вот они, наши музы. Еще раз внимательно посмотрите на них, запомните их такими. Сейчас они удалятся вместе с художниками, но вы сможете понаблюдать процесс. Издалека… Идите, девушки.

И девушки пошли, и каждая из них, проходя, цепляла взглядом Наташу: а ты кто такая?

— Ну, а что касается нашей специальной девушки… Нашей простой служащей, скромной Золушки, которая очень скоро станет принцессой…

Зал с готовностью схавал наживку про Золушку. Кое-где потянулись вверх руки: я, я хочу сделать ее принцессой! Ща, только ремешок ослаблю и кааак сделаю!

Но ведущая со знанием дела двинулась к головному столику и ласково взглянула на товарища, который мог и был, скорее всего, тем самым шефом.

Товарищ не тянул руку. Он с подозрением рассматривал Наташу. Где-то на заднем плане из-за ширмы выглядывал серо-бурый от напряжения Гарик и грыз локоть. Если шеф сейчас оскорбится предложенной ему дамой…

Наташа с трудом различала то, что происходило в зале. Свет бил в глаза, сердце стучало где-то в том же регионе, пальцы обледенели и дрожали мелкой дробью… Но что еще появилось в ней, кроме страха и фантомной боли в ребрах, — какие неизвестные черти и силы?