Тамара Лисицкая - Идиотки

— А ты ее на пол уложи!

— Ты ей торговый знак нарисуй на левой сиське!

— А ты ее отведи за угол и там порисуй как следует!

— Ой, пацаны! Я после такого подарка не то что рисовать — говорить разучусь! — Пал Палыч повернулся к своей модели, завращал глазами, пытаясь объять взглядом все сразу, отчего на его лице появилось выражение ребенка, которому разрешили в магазине игрушек выбрать один, но любой подарок, и его колбасит не по-детски, поскольку хочется все сразу…

— Ой, мама дорогая, — Пал Палыч нерешительно ткнул кистью куда-то в область Наташиного плеча. И сразу же по плечу вниз потек горный ручеек синей краски.

— Вот видишь? Само все получается!

— Давай, когда еще тебе красивая девка разрешит на себе картинки рисовать?

— Напиши на ней: «Не забуду мать родную»!

Пал Палыч нервно хихикал и произвольно ставил точки на разных участках предоставленного ему тела. Каждое попадание встречалось зрителями на ура, комментарии и советы сыпались ведрами, атмосфера была праздничная, все улыбались.

Наташа просто закрыла глаза и ждала, когда это кончится. У нее было одно приятное умение, приобретенное: она умела выключать все чувства и в добровольной коме переживать острые моменты. Вот сейчас был очень острый момент. Настолько острый, что Наташа понимала: жить после такого позора не имеет смысла. Но деньги останутся.

— Ну, пацаны…

Гарик был похож на счастливого молодого ученого, который только что успешно осуществил запуск экспериментальной модели вечного двигателя, его глаза светились тихим счастьем.

— Какое красивое тело! — сказал кто-то из «творческих». — Вы, девушка, из какого агентства?

Поскольку девушка не отвечала, «творческий» оторвал взгляд от ее груди и взглянул в лицо. И понял, что с таким лицом девушка не может быть в агентстве. Тихо удалился, продолжая издалека рассматривать ее уникальные формы и сокрушаться по поводу несправедливой судьбы, которая так распорядилась, что вот лицо у девушки совсем никуда не годится…

— Выпейте горячего чаю! — сказали над ухом.

Над ухом Наташи.

А прошло уже время. И стоять было зябко и трудно.

Так что на чай Наташа отреагировала. Вернее, отреагировал ее скорченный, продрогший до трупного состояния организм.

Просто официантка, знакомое лицо. Протягивает дымящийся пластиковый стаканчик. Как хорошо! Наташа запустила внутрь горячее, почувствовала, как отступает судорога, выдохнула.

— Слушай, может тебе коньячку? — шеф неожиданно догадался, что девушка, которую он размазывает последние тридцать минут, минимально живая. И посмотрел ей в лицо.

— Не надо, — сказала Наташа. — Рисуйте быстрее, пожалуйста.

А он притих, рассматривая ее отметины, потом тихо поинтересовался:

— Это где тебя так угораздило?

— Не важно.

— Ты не подумай, я не пристаю… Просто интересно.

— Неинтересно.

— Ладно.

Шеф отложил кисти, обернулся к Гарику:

— Все, хорош. Накройте ее чем-нибудь, водки дайте. Чего стоишь?

Гарик охотно согласился с командой. Через мгновение Наташу уже укрывали каким-то махровым полотенцем, протягивали ей новые стаканчики.

— Молодец, чувиха! — шептал Гарик. — Шеф доволен, все в порядке! Теперь осталось самое главное! Надо будет выступить на сцене и, типа, выгодно продемонстрировать рисунок. В танце…

Наташа молчала.

— Ну, ты же помнишь про завтра? Вот сиди пока и думай, что ты хочешь… Блин, по-моему, ты сорвала классный банк, чувиха! Тебе жутко повезло!

На трассе Ирочка совсем расслабилась. Сколько раз гоняли в Россию по разным вопросам, столько раз за рулем сидела она. Правда, ехали они чаще всего рано утром, когда дорога чистенькая, народу минимум — катись себе по прямой, получай удовольствие. А сейчас был глубокий вечер, почти ночь. Но какая разница, если вся жизнь впереди, и ты сама себе хозяйка, а под тобой сто десять лошадей, и можно рулить, газовать, вертеться, орать. Никто тебя не остановит. Никто не вмешается.

Конечно, Ирочка не была настолько безбашенной, чтобы не продумать алгоритм действий. План прост: часиков до пяти утра ехать, а под утро припасть к какой-нибудь стоянке под Смоленском и всхрапнуть до девяти. В сумке на соседнем сиденье — свежие джинсики, маечка, косметичка и др. Полчаса с утра наедине с этой сумкой — и Ирочка будет звездой, сделает все дела и ляжет на обратный курс. А вечером — Минск. Все красиво.

Кроме одного. Часу в третьем Ирочке дико захотелось спать. Она даже растерялась от такой внезапной атаки организма. Вот просто три минуты назад она еще была человеком разумным, уверенно вела большую машину, и вдруг приходится таращить глаза, усилием воли и зрачка собирать в одну разбегающуюся надвое полосу на дороге…