Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Гордые и надменные квебекуа мурыжили и даже терроризировали остальную Канаду по вопросу отделения испокон веков. Только возникновение ОНАН и джерримендеринг Великой Выпуклости (держите в уме, что Путринкур – канадка) привлекли внимание самых худших и озлобленных инсургентов со времен FLN к югу от границы. Онтарио и Нью-Брансуик же безропотно снесли континентальный аншлюс и территориальную Реконфигурацию. Некоторые крайне правые в Альберте тоже не обрадовались, но крайне правым из Альберты вообще не угодишь. Именно гордые и надменные квебекцы занялись нытием 111, и именно инсургентские ячейки Квебека слетели со всех политических катушек.

Квебекские антионанские – а следовательно, – американские – separatisteurbi – террористические ячейки, сформированные в те времена, когда врагом еще была Оттава, оказались далеко не славной компашкой. Ответственность за первые неигнорируемые удары взяла на себя тогда еще никому не известная террористическая ячейка 112, которая по ночам прокрадывалась из региона Папино, засоренного ЭВД, и приволакивала огромные зеркала на опасные узкие серпантины адирондакских перевалов американского межштатного шоссе 87 к югу от границы и люцитовых стен. Наивные эмпирики-автолюбители, направляющиеся на север, – а добрая половина из них – военный и онанский персонал, так близко от Впадины, – видели надвигающиеся фары и думали, что какой-то дурень-самоубийца или канадец пересек разделительную и летит прямо на них. Они мигали дальним светом, но, судя по всему, надвигающийся дурень просто мигал в ответ. Американские автолюбители – с которыми обычно шутить не стоит, когда они за рулем, это факт хорошо известный – храбрились, сколько это возможно в здравом уме, но перед самым столкновением с надвигающимися фарами всегда дико крутили руль, слетали с безобочинного I-87, закрывали голову рукой на обычный вопящий предаварийный манер и кувырком летели в адирондакскую пропасть в многолепестковом бутоне высокооктанового пламени, и тогда никому неизвестная квебекская террористическая ячейка убирала огромное зеркало и везла его обратно на север по проселкам без КПП в засоренное злачное подбрюшье Квебека до следующего раза. Только к концу Года Медицинских Подушек «Такс» люди поняли, что несчастные случаи связаны с этой дьявольской ячейкой. А больше двадцати месяцев растущие горы оплавленных обломков на дне адирондакских пропастей считались либо самоубийствами, либо необъяснимыми единичным случаями сна за рулем – по мнению Нью-нью-йоркских патрульных, которые отстегивали тесемки и почесывали затылок под широкими коричневыми шляпами, озадаченные таинственной дремотой, находящей на адирондакских автолюбителей на, казалось бы, довольно адреналиновых горных перевалах. Директор новообразованного Департамента неопределенных служб Соединенных Штатов Родни Тан настоял, к своему великому конфузу впоследствии, на трансляции в северном Нью-Нью-Йорке по «ИнтерЛейсу» серии социальных реклам «не-садись-за-руль-если-невыспался». Но именно настоящая американская без пяти минут самоубийца из Скенектеди, агент по продажам «Амвэй» с критической зависимостью от Валиума, которая зависла на бензодиоксановом краю бездны и, по свидетельствам, моталась по всей дороге, как пьяная, увидела во внезапных надвигающихся фарах на дороге благословение, и зажмурилась, и газанула прямо им, фарам, навстречу, отпустив руль напрочь, в итоге разбрызгав стекло и микронизированное серебро по всем четырем полосам, – обычный гражданин, «Разбивший иллюзии», «Совершивший прорыв» (заголовки СМИ) и проливший свет на первые осязаемые доказательства антионанского заговора в Квебеке, который оказался куда хуже, чем обычный исторический сепаратизм.

Первое рождение второго сына Инканденц стало неожиданностью. Высокая и ослепительно сногсшибательная Аврил Инканденца не проявляла никаких признаков беременности, кровоточила как по часам; ни геморроя, ни набухания желез; ни геофагии; внешность и аппетит в норме; пару раз утром тошнило, но в наше время с кем не бывает?

Но в один ноябрьский, залитый железным светом вечер на седьмом месяце скрытой беременности она замерла – Аврил, – облокотившись на длинную руку мужа, когда они поднимались по кленовой лестнице особняка в Бэк-Бэй, который скоро покинут, замерла, частично повернулась к нему, позеленевшая, и открыла рот, не издав ни звука, что само по себе говорило о многом.