Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

И т. д. Когда дело доходит до юнош А до-14, речь Трельча становится емче, хотя многоглагольное ассорти – еще ярче, к примеру:

– Ламонт Чу выпотрошил Чарльза Поспешилова, 6–3, 6–2; Джефф Пенн порвал Нейта Миллса-Джонсона, как тузик грелку, 6–4, 6–7, 6–0; Питер Бик размазал Виля Дилларда по крекеру, как какую-нибудь закуску, и откусил на 6–4, 7–6, тогда как А-4 из до-14 Идрис Арсланян триумфально наступил на горло Дэвида Вира 6–1, 6–4, а пи-вэшного пятого Р. Грега Чабба пришлось едва ли не выносить с корта, когда Тодд Потлергеттс отправил его в нарколептическую кому, 4–6, 6–4, 7–5.

Многие находят предмет Корбетта Торпа по геометрическим искажениям довольно трудным; то же можно сказать о классе Делинта – в случае компьютерно-безграмотных. И хотя сам Уотсон в целом слабо понимал холодное дейтерий-тритиевое кольцевание, в его чайническом подходе к сжиганию и кольцеванию имеется академическое зерно, особенно когда в некоторые семестры он дает почитать лекции Пемулису в качестве эксперта, если у них с Пемулисом перемирие. Но единственный проректорский предмет, по-настоящему представляющий сложность для Хэла Инканденцы, – это «Отделение и возвращение: квебекская история от Фронтенака [94] Битва при Форт-Фронтенаке (1758) – сражение во время Франко-индейской войны. до века Взаимозависимости» м-ль Тьерри Путринкур, о котором, если начистоту, Хэл не слышал ни единого доброго слова и прежде избегал предложений Маман записаться на него с пользой для себя, пока наконец в этом семестре жонглировать предметами в расписании не стало трудней, и который (предмет) он находит трудным, раздражающим, но, на удивление, к концу семестра – все менее и менее нудным, и даже начинает неплохо для дилетанта разбираться в канадианизме и онанской политике – темах, которые ранее отчегото казались ему не просто нудными, но и подозрительно безвкусными. Трудность этого конкретного предмета в том, что Путринкур преподает только на квебекском французском, который Хэл хотя и понимал благодаря знакомству с классикой французской Плеяды Орина в детстве, но никогда особенно не любил, особенно на слух: квебекский – клокочущий, гортанный язык, в котором верное произношение как будто возможно только с кислой миной на лице. Хэл не представляет, откуда Орин узнал, что он ходит на «Отделение и возвращение» Путринкур, раз позвонил попросить помощи с сепаратизмом, – хотя просьба о помощи от Орина по поводу чего бы то ни было уже сама по себе дело странное.

– Бернадетт Лонгли, скрепя сердце, склонила голову пред пи-вэшной Джессикой Перлберг в одиночных до-18 А-1 6–4, 4–6, 6–2, хотя А-2 Диана Принс вдоволь поскакала на солнечном сплетении портовской Мэрилин Ын-А-Тье, 7–6, 6–1, а Бриджет Бун просто-таки вонзила железнодорожный костыль в правый глаз Эйми Мидлтон-Лоу, 6–3, 6–3,– и т. д., разносится в кабинете за кабинетом, пока инструкторы проверяют работы, читают или все менее терпеливо стучат ногой, каждые чт/сб, пока Шахт с насупленным видом набрасывает на полях контрольной работы схемы дородового расположения зубов и прорезывания, не желая смущать Тод, сдав ее легкотню слишком рано.

Большую часть ранней истории Квебека про Картье, Роберваля, КапРуж, Шамплена и стайки урсулинок, укутавшихся в застывшие апостольники, где-то до Дня Организации Объединенных Наций Хэл находит сухой и однообразной, а джентльменские войны при париках и камзолах – напыщенными и абсурдными, как замедленный слэпстик, – хотя всех студентов заинтриговало на какой-то тошнотворный манер, как английский командующий Амхерст разобрался с гуронами, раздав бесплатные одеяла и шкуры, заранее аккуратно зараженные натуральной оспой.

– А-3 из до-14 Фелисити Цвейг нанесла абсолютный УГРАН по пивэшной Кики Пфефферблит на 7–6, 6–1, тогда как Гретхен Хольт заставила пи-вэшную Тэмми Тэйлор-Бинг пожалеть, что ее родители вообще бывали в одном помещении, 6–0, 6–3. 5-я Энн Киттенплан всеми правдами и неправдами вырвала первенство, 7–5, 2–6, 6–3 у Пейсли Стейнкамп, прямо по соседству с 6-й Джолин Криз, которая сделала с пи-вэшной Моной Гент то же, что делает тяжелый сапог с бледной поганкой, 2 и 2.

Салюкилицая Тьерри Путринкур откидывается в кресле, закрывает глаза, прижимает ладони к вискам и сидит так каждый выпуск РЭТА, который вечно раздражающе обрывает ее лекцию, из-за чего небольшой недочитанный отрывок «Отделения и возвращения» приходится переносить в начало другой пары и тратить время на составление двух планов урока вместо одного. Кислый саскачеванский паренек рядом с Хэлом весь семестр рисовал в тетради впечатляющие схемы автоматического оружия. В его открытом рюкзаке всегда можно заметить учебные дискеты, все еще в упаковке, но при этом тесты саскачеванец всегда решает минут за пять. Целую неделю до Хэллоуина они проходили период с Parti и Bloc Quebecois Левека 109и начала Fronte de la Liberation Nationale 67 года до э. с. до нынешней эры Взаимозависимости. Чем ближе история подходила к настоящему моменту, тем тише и тише становился лекторский голос Путринкур; и Хэл, понимая, что эта тема куда более высококонцептуальная и менее унылая, чем он ожидал, – хотя в глубине души представлял себя максимально аполитичным, – тем не менее счел квебекско-сепаратистскую ментальность почти до невозможности закрученой, запутаной и непонятной американцам 110, плюс его одновременно привлекало и отталкивало то, что современные антионанские возмущения вызывали в нем тошнотворные чувства – не переливающуюся дезориентацию кошмаров или панику на корте, но влажное, вкрадчивое, муторное ощущение, будто кто-то читал письма Хэла, которые он вроде бы выбросил.