Нгуги Тхионго - Кровавые лепестки

— Почему ты держишь здесь меня, всех нас? — спросила она умоляюще. — Что мы тебе сделали? Мы зашли сюда в поисках помощи, потому что у нас заболел ребенок.

Он встал и подошел к ней. Она отстранилась. Этот человек не умеет стареть, подумала Ванджа и тут же на себя рассердилась за эту мысль о нем. Он подошел ближе, и она вновь отстранилась. Даже зашла за диван. Он нажал кнопку, и диван превратился в широкую кровать.

— Кимерия! Если ты ко мне приблизишься, я закричу, и твоя жена услышит, — предупредила она, огляделась и увидела нож на столе.

Он остановился. Она отступила еще дальше. Он пристально на нее смотрел. Затем вдруг опустился на-одно колено и в таком положении попытался приблизиться к ней, торопливо говоря:

— Моей жены сегодня здесь нет, но дело не в этом. Ты ведьма, ты знаешь это? Ты околдовала меня. Вернись ко мне, прошу. Я куплю тебе прелестную квартиру в центре города. На улице Муинди-Мбинги. Или на авеню Хайле Селассие. Где захочешь. Буду оплачивать все твои расходы. Тебе ничего не придется делать. Только красить ногти… Или нет, подожди. Ты могла бы поступить в училище для секретарей. Таких училищ много в городе. Тебе нужно будет только научиться стучать — бам! бам! — на машинке. А потом я найду тебе работу. Я знаю нужных людей. Кения ведь страна черных. Что у тебя общего с этими смешными, странными людьми? Что ты делаешь в Илмороге? Я люблю тебя, Ванджа. Ни годы, ни страдания не испортили тебя, не изменили.

Он присел с ней рядом и нерешительно положил на ее руку свою.

— Хватит, Кимерия, — сказала она и оттолкнула его с силой, но тут же испугалась своего порыва. — Почему ты не хочешь оставить меня в покое? Как ты можешь… правда, ты всегда был таким бесчувственным, всегда думал только о своих мужских достоинствах и мгновенных победах.

Внезапно она вскочила и схватила нож. Его лицо исказилось от злобы. Голос его звучал теперь твердо, жестко.

— Это все, что ты можешь мне сказать? В ответ на то, что я тебе предложил? Тогда слушай. Ты не выйдешь отсюда, пока я тебе не разрешу. Мне стоит только поднять телефонную трубку, и вас всех арестуют за нарушение частной собственности в районе Блю Хиллс. Вас месяцев шесть продержат за решеткой. Нам потребуется только — чисто юридическая формальность — вызвать тебя в суд. Мы же законопослушные граждане. До сих пор ни одна женщина не позволяла себе так со мной обращаться. Сбежала, пряталась от меня! Что я, какое-то чудовище? А теперь хватаешься за нож. Нет уж, раз судьба привела тебя в мой дом, я не отпущу тебя, пока ты не разденешься и не ляжешь вот на эту постель. Тоже мне, девственница. Подумай хорошенько. Выбор в твоих руках, а в моих — свобода давать и брать. А теперь иди.

Он позвонил в колокольчик, и Ванджу увели к ее спутникам. Она забилась в угол и сидела лицом к стене не в силах ни говорить, ни плакать. Карега и Нжугуна поинтересовались, чего хотел от нее господин. Она только пожала плечами.

Дверь снова отворилась, на этот раз кто-то из многочисленных слуг позвал Нжугуну. За дверью ему сказали, что Ванджа — бывшая жена хозяина этого дома, что она сбежала от него в Илморог и теперь отказывается делить с ним постель. Вернувшись, Нжугуна осуждающе посмотрел на Ванджу. Со всей тактичностью, на какую был способен, он объяснил им положение, в каком они оказались.

— Нет! — закричал Карега, как только понял, о чем идет речь.

— Но тогда умрет ребенок… неужели Иосиф должен умереть… из-за того… Да к тому же она… в некотором роде жена господина, — настаивал Нжугуна.

— Она его не знает! Она, как и все мы, встретила его сегодня впервые! — восклицал Карега, не в силах смириться с услышанным.

— Тогда пусть она скажет, что это не так, — сказал Нжугуна торжествующе и властно.

— Это правда? Ванджа, это правда? — спросил Карега.

Но она сидела в той же позе, точно не слышала вопроса. Ей было больно не столько от того, что ее оболгали, не столько от несправедливости Нжугуны и даже не от вопроса Кареги, но от того, что Нжугуна сказал о смерти Иосифа. Она будет виновна в смерти мальчика. Она вспомнила, как начался этот поход в город. Может быть, это она виновата. Ведь именно она предложила и даже настояла на том, чтобы зайти в этот дом, когда другие высказались за то, чтобы идти дальше… Если бы она не оступилась в юные годы… если… если… так много «если», и все они тяжким бременем повисли на ней. Что же делать? Уступить человеку, которого она ненавидит, всего через шесть месяцев после того, как дала себе ту клятву? А если она не уступит… и Иосиф умрет… а Ньякинья и все остальные там… на холодной улице… голодные… умирающие от жажды… В Илмороге засуха… Поход в город провалился… избавления ждать неоткуда… И люди снова будут умирать… Что же делать? Что же делать? Смириться с еще одним унижением? Ей хотелось рассказать Кареге всю правду о своем прошлом… тогда бы он помог разрешить ее сомнения… Она подняла голову и посмотрела Кареге прямо в глаза.