Ван Мэн - Современная китайская проза

Чаоэнь только было собрался еще откусить от пампушки, как толпа вдруг с шумом хлынула к западным воротам, их открыли, чтобы как можно больше людей смогли увидеть манго. Старого Паня стиснули, оторвали от земли и дотащили чуть не до самого навеса, где уже находился бесценный плод. Пампушки из рук у него выбили, флажок порвали — зато он увидел манго.

Оно покоилось на столе, установленном в самом центре навеса, предназначенного для принесения манго дани благоговейного уважения. Над ним висел портрет вождя, а по обе стороны от него — многочисленные пожелания вечного долголетия. В стеклянном ящичке кубической формы лежал плод соломенного цвета.

«Что-то вроде желтоватой неспелой дыни», — подумал про себя Пань Чаоэнь, разглядывая манго, но вслух свою мысль высказать не посмел. Кое-кто из собравшихся вокруг вытащил цитатник и с поклоном салютовал им манго. У других были слезы на глазах, а ноги подрагивали, словно они собирались встать на колени. А какой-то тип, и без того высоченного роста, старательно вытягивал шею, с шумом вбирая в себя воздух.

Сам Пань Чаоэнь слез не лил и воздух в себя не вбирал. И невдомек ему было, с чего этот дылда так старается. Всем своим видом он вызывал у старика Паня отвращение.

Не смея долго задерживаться под навесом, Пань Чаоэнь поспешил выбраться наружу.

«Что ж, будем считать, что манго я все-таки увидел!» — вздохнул он с облегчением, очутившись на свежем воздухе. И тут вдруг почувствовал, как ступня его холодеет, нагнувшись, он обнаружил, что потерял один ботинок. Но когда, где — не имел ни малейшего понятия.

Прихрамывая на одну ногу, Пань Чаоэнь покинул площадь, вышел на улицу и тут заметил, что многие прохожие не сводят с него глаз, словно он сам превратился в манго. Подумав немного, он решительно скинул второй ботинок и, усевшись прямо на тротуаре под тунговым деревом, закурил сигарету.

— Мастер Пань! — услышал он голос своего ученика. Сяо Сюй уплетал мороженое и был в приподнятом настроении. — Ты чего здесь сидишь?

— Да вот, решил малость отдохнуть…

— А манго видел?

— Видел. В общем — получил представление.

Оглянувшись по сторонам, Сяо Сюй прошептал Паню на ухо:

— А оно ненастоящее.

Пань испуганно глянул на него, но сказать ничего не посмел.

А Сюй продолжал:

— Оно из воска сделано. Они, как только отъехали от Пекина, настоящее-то манго сразу подменили на восковое! Я, когда стоял рядом, принюхался — ничем оно не пахнет.

— Это кто же тебе рассказал насчет воска? — посерьезнев, спросил Пань Чаоэнь.

— Старина Вэй. Он член комитета по встрече манго!

Старый Пань сидел на тротуаре и не подавал голоса. От голода ли, от жажды — глаза его вдруг застлала сплошная черная пелена.

— Мастер, пойдем! Пошли домой! — стал звать его Сяо Сюй.

— Понимаешь, я тут в давке башмак потерял…

— Ну вот! А сам расселся — и ни с места. Пойдем, помогу тебе ботинок найти. Там, на улице Трех Лошадей у сторожевой вышки, целая гора обуви, которую в сегодняшней давке потеряли.

Сяо Сюй помог старому мастеру подняться, и они отправились к сторожевой башне на улицу Трех Лошадей. Там и в самом деле громоздилась огромная куча обуви.

Увидев ее, Пань Чаоэнь забеспокоился. Вместе с Сяо Сюем они долго в ней копались и даже прорыли узенькую канавку. Наконец Сяо Сюй что-то прикинул, выхватил из кучи черный кожаный ботинок и положил его перед Панем.

— Вот! — воскликнул он. — Надевай — и пошли отсюда!

Пань Чаоэнь заколебался на мгновение, а когда уже собрался было надеть башмак, его вдруг остановил какой-то человек.

— Это ваш ботинок? — спросил он.

Лицо старика мгновенно залилось краской…

— А тебе что? — набросился на незнакомца Сяо Сюй.

— Мне-то? Да мне нужны только мои собственные ботинки! — ответствовал он, показывая себе на ноги. И с возмущением добавил: — Вам пора бы усвоить, как важно бороться с эгоизмом и критиковать ревизионизм»!

— Да и вам следует знать, — отпарировал Сяо Сюй, — что значит: «Себе — ничего, народу — все!»

Начавшейся перепалке, наверно, не было бы конца, если бы Пань не увел наконец Сяо Сюя. А тот все упирался, надеясь отыскать башмак своего мастера.

— Сказано тебе, — отрезал Пань, — не стану я обуваться — пойду назад босиком!

Вернувшись домой, Пань Чаоэнь уселся в комнате. Он не стал обедать, не стал мыть ноги, не стал искать туфли. Понурив голову, он закурил.

Во дворе раздался голос тетушки Пань.

— Вы что, только вернулись? — спрашивала она замдиректора Фаня.