Ван Мэн - Современная китайская проза

— Не в том дело. Случалось мне и с трибуны выступать. Но тут, прежде чем заговоришь, надо упасть ничком на стол и зарыдать. А я отродясь не плакал — такой уж я человек.

Сяо Сюй так и покатился со смеху.

— Ой-ой! — произнес он наконец. — Вот уж не думал, что ты загнешь такое. Да-а, до чего дошел человек…

Но тут, в самый разгар их беседы, в громкоговорителях заводского радиовещания зазвучал твердый и звонкий голос женщины-диктора:

— Экстренное сообщение! Экстренное сообщение! Высочайшие указания: «Себе — ничего, народу — все!», «Древнее — на службу современности, иноземное — на службу Китаю». Всем товарищам революционным рабочим и служащим завода собраться в девять часов утра перед Стеной большой критики у заводских ворот для встречи манго, присланного из Пекина рабочему классу нашего города великим вождем, председателем Мао. Обратить внимание на следующее: во-первых, у каждого должна быть бесценная красная книжечка и на груди — значок с изображением кормчего; во-вторых, все должны быть опрятно одеты, брать с собой сумки и рюкзаки запрещается; в-третьих, необходимо повысить бдительность, всячески предотвращать подрывную деятельность классового врага; лица, находящиеся под надзором диктатуры, должны быть переведены из отделов и цехов и немедленно сосредоточены в помещении малой столовой…

Не успел замолкнуть голос диктора, как у здания заводоуправления загремели гонги и барабаны. Пань Чаоэнь по опыту хорошо знал: заверениям о том, что пропаганда «высочайших указаний» надолго не затянется, верить нельзя. Стоит оказаться на улице — и наверняка протолчешься там полдня, если не больше. Поэтому на всякий случай следовало прихватить чего-нибудь съестного, Пань глянул на часы — до назначенного времени сбора оставалось полчаса. И он побежал в коммерческую столовую напротив завода, надеясь купить там пару лепешек.

В столовой продавец с веником в руках подгонял посетителей:

— Эй, поторапливайтесь! Ешьте побыстрей! Сегодня мы должны пораньше отрапортовать о выполнении плана!

Пань протянул деньги:

— Мне бы две лепешки…

— Нельзя! Мы должны поскорее отрапортовать о выполнении плана!

— Да у меня тоже срочное дело!..

— Какое там еще срочное дело! Пойми ты, сейчас мы все вместе рапортуем о досрочном выполнении плана! — Продавец вытащил «Цитатник».

Старый Пань быстро повернулся и, притворяясь, будто ничего не слышит, сразу ушел. За спиной у него раздавался лишь звон посуды. Следом за ним из столовой с недовольными лицами опрометью выскакивали посетители.

«Ишь ведь чем пользуются, чтобы разогнать людей!» — пробурчал Пань себе под нос, но вслух ничего не сказал.

Проболтавшись без толку и не купив лепешек, Пань Чаоэнь подумал: «Этак, пожалуй, и без обеда останешься!» И тут же, без промедления, отправился домой. Всю дорогу он бежал трусцой, а когда добрался наконец до дому, взору его предстала такая картина: мамаша Ма Фэнсянь, она жила в восточном дворе, окликнула тетушку Пань. Ма давно уже перевалило за шестьдесят. Тем не менее обе — и она, и тетушка Пань — выступали в уличной концертной бригаде, состоявшей поголовно из одних старух. Тетушка Ма нарядилась в кофту и брюки китайского покроя из гладкой черной бумазеи, на голове у нее красовался большой красный цветок, а пояс оттягивала блестящая лента красного шелка.

— Сестрица Пань, — кричала матушка Ма, — да поскорей же! Сегодня третьей роте нашей концертной бригады приказано обуться в форменные ботинки Народно-освободительной армии!

Кричала она так громко не без умысла: из окон домов высунулось множество голов и матушка Ма не сомневалась — в этот миг все глаза обращены на нее.

Но Пань Чаоэнь старался на нее не смотреть. Согнувшись и наклонив голову, он бочком прошмыгнул мимо. Он не решился взглянуть на ее обильно напудренное лицо и увидел только ногу в армейском ботинке — старуха притопывала ею в такт известной цитате «Приняв решение…», которую мурлыкала себе под нос.

Пань Чаоэнь вошел в комнату; тетушка Пань, склонившись над сундуком, что-то искала. Заслышав шаги и тяжелое дыхание, она поняла, что вернулся старик, и, не оборачиваясь, спросила:

— Ты чего? Разве завод не идет встречать манго?

— Хочу взять пару пампушек! — бросил Пань Чаоэнь, не взглянув на жену, и отправился прямо на кухню. Иметь при себе сумки, как было объявлено по заводскому радио, строго-настрого запрещалось. Поэтому он завернул пампушки в чистую тряпицу и засунул сверток за поясной ремень.