Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Мистер Мейер наблюдает за ним с минуту; вид у него даже для директора старшей школы чересчур растерянный. Тик он напоминает солдата, которого сбросили на парашюте в гущу сражения, наказав раздобыть или смастерить себе оружие из подручного материала прямо на поле боя. Директор жестом зовет Тик выйти с ним в коридор, она нехотя подчиняется.

— Я нашел тебе сотрапезника, — сообщает мистер Мейер, после того как плотно закрыл за ними дверь.

Тик уставилась на него. Фундаментальная лживость взрослых не устает поражать ее, их уверенность в том, что ты поверишь всему, что они скажут, только потому что они взрослые, а ты — ребенок. Словно история отношений взрослых и подростков — длительный непрерывный процесс, базирующийся на сугубой правдивости. Словно ни у кого из детей никогда не возникало причины не доверять никому старше двадцати пяти лет. В данном случае Тик предлагалось поверить в то, что последние две недели, с тех пор как для нее сделали исключение и разрешили поедать ланч в одиночестве, мистер Мейер не знал покоя, подыскивая ей компанию. Тик, однако, сомневалась, что эта мысль вообще приходила ему в голову, пока не образовалась более серьезная проблема с этим несчастным парнем, безгласным, нелепым, лишенным друзей и в итоге превратившимся в отличную мишень для издевательств в столовой: школьные хулиганы активно тренировались, целясь ему в затылок коробочками из-под молока, сломанными карандашами, канцелярскими резинками, пущенными с оттяжкой, и прочими снарядами, причем для достижения максимальной ударной силы стреляли от дальней стены столовой.

Стратегия Тик в общении со взрослыми лжецами — ничего не говорить, наблюдая, как ложь разбухает и сдавливает им горло. В этот момент ложь обретает собственное физическое тело, и ее приходится либо выплюнуть, либо проглотить. Большинство взрослых предпочитают вытолкнуть из себя ложь: прикрыв рот рукой, они как бы кашляют или рыгают, тогда как другие хмыкают, или фыркают, либо издают звуки, похожие на ржание. Когда адамово яблоко мистера Мейера начинает шевелиться, Тик понимает, что он глотатель и только что сказанная ложь ползет вниз по его пищеводу к желудку. От отца, старинного приятеля мистера Мейера, она слыхала, что директор страдает язвенными кровотечениями. Понятно почему, думает Тик. Сколько лжи человеку на его должности приходится произносить, и эта ложь крутится в его животе, словно куски непереваренной пищи, пока полностью не растворится. По своей природе, полагает Тик, ложь ищет выхода в открытое пространство. Она не любит заточения в темных и тесных вместилищах. И все же Тик рада тому, что мистер Мейер оказался глотателем. Ее отец, который врет редко и неумело, по крайней мере по стандартам взрослых, тоже глотатель, и Тик сочувствует отцу, когда его болезненно корчит от проглоченной лжи. Куда хуже фыркающие, вроде миссис Роудриг, и ржущие, вроде Уолта Комо.

— У Джона такие же трудности с расписанием, как и у тебя из-за уроков рисования, — продолжает мистер Мейер, пристально глядя на Тик, чтобы понять, как сработает вторая ложь, и его адамово яблоко опять прыгает вверх.

У Джона Восса нет никаких трудностей с расписанием, и Тик это знает. За исключением программирования, где этот парень, по слухам, блещет, по всем остальным предметам он в отстающих, и поэтому рисование ему подходит идеально.

Тик по-прежнему молчит, и мистера Мейера прошибает нервическая испарина. Это что — два коматозных ребенка зараз? Приходить на выручку запутавшимся лжецам не вписывается в религию Тик, но все же она склонна помочь директору. Она не забыла его доброты в тот день, когда Кэндис порезала себе руку канцелярским ножом, и не забыла, что за его доброту и заботу она отплатила вероломством, спрятав нож в своем рюкзаке, где он и лежит до сих пор.

— Дело в том, Кристина, что я хочу попросить тебя об одолжении, — продолжает мистер Мейер, и его адамово яблоко не дергается, значит, эта фраза правдива. Он кивает на дверь: — Джон Восс — очень несчастный мальчик. Боюсь, даже несчастнее, чем кажется. — Он понижает голос едва не до шепота, возможно опасаясь, как бы несчастный парень не услыхал про свое несчастье и не сделался еще несчастнее: — В нашей школе имеются элементы , которые видят в этом бедолаге превосходный объект для насмешек и даже более серьезных проявлений жестокости. — Он делает паузу, словно в надежде, что Тик не согласится с ним и решительно опровергнет наличие подобных элементов — к его облегчению, ему бы очень хотелось ошибаться на сей счет. — У нас хорошая школа , — торопливо добавляет он, видимо испугавшись, что слишком далеко зашел в выискивании недостатков. — Но не все…