Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Угу, — откликается он, запихивая в рот жирную волокнистую субстанцию, приготовленную ему на ланч, и Тик пытается вообразить, каково это — целоваться с парнем, после того как он съел такую гадость. — Он тебе велел. — Местоимение повисает в воздухе. Словно для Джона Восса мистер Мейер до сих пор находится с ними в столовой. Вдобавок всякий раз, когда парень поднимает голову, его взгляд на долю секунды задерживается на сэндвиче Тик, чтобы вновь опуститься вниз к коробке с отвратительной едой.

— И почему же тебе снятся яйца? — отваживается Тик на вопрос.

— Мне не снятся яйца. — «Что за дурацкая тема для снов», — звучит в его голосе.

Каждый раз, когда он говорит, Тик замирает от удивления: у него абсолютно нормальный, пусть и немного раздраженный голос — в общем, совершенно обычный, не считая того, что раньше она никогда не слышала, чтобы он им пользовался. Голос, заключает Тик, единственное, что есть нормального у этого во всех прочих отношениях пугающе странного парня.

— Ну нам же задали нарисовать свой самый удивительный сон, — напоминает она.

— Мне никогда ничего не снится, — говорит он. — Следовательно, я не мог выполнить задание.

— Все видят сны.

И тут он впервые глядит на нее в упор, и это ей о чем-то напоминает, но она не может сообразить, о чем именно.

— Ты в единственном числе, — бесцветным тоном роняет Джон Восс, давая понять, что не ждет от нее развития темы.

— Да, — не отрицает Тик. — И что?

— А то, дает ли это тебе право утверждать, что все на свете тоже видят сны?

Тик, у которой ранее состоялся похожий разговор с отцом, чувствует себя достаточно уверенной на этой интеллектуальной площадке.

— Это называется полагание на основе фактов, — отвечает она. Будь Тик уверена, что и в классе могла бы высказываться столь же авторитетно, она бы реже отмалчивалась. — Я полагаю, что не существует двух одинаковых снежинок. И для этого мне не нужно изучать каждую снежинку.

— Не очень удачный пример, — мгновенно реагирует парень, будто и он тоже раньше беседовал на подобную тему. — Когда ты говоришь, что мне должны сниться сны, потому что они снятся тебе, ты полагаешь, что никто не отличается от тебя, а не то, что все должны быть одинаковыми. — Его взгляд падает на книжку о Пикассо: — Разве он не отличался от других?

Тик надо поразмыслить.

— Только по калибру, — отвечает она, с удовольствием обнаруживая, что она действительно так думает, а не просто норовит переспорить собеседника. Еще большее удовольствие доставляет ей Джон Восс — он пожимает плечами, словно Тик сказала что-то несерьезное. Ей ли не знать, что плечами пожимают как раз тогда, когда речь заходит о серьезном. Или, точнее, она полагает , что в некоторых случаях он пожимает плечами по той же причине, что и она в некоторых случаях. — Так почему ты думаешь о яйцах?

Он опять пожимает плечами, и Тик слушает его с удвоенным вниманием.

— Просто мама однажды сказала, типа, знай цыплята, что им уготовано, они никогда бы не вылуплялись из яиц.

Ага, философский подход.

— Она как раз жарила яичницу, — продолжает парень. — Не уверен, что она была в курсе про те яйца, они и не предназначались для выведения цыплят. Моя мама не была особо умной — во всяком случае, по мнению бабушки.

Поколебавшись, Тик спрашивает:

— Твоя мать умерла?

— Вероятность допустимая, — отвечает он, словно обсуждает научную проблему.

Тик пытается с этим разобраться. Ей нравится докапываться до истины, и она страшно не любит признаваться, если чего-то не понимает, особенно когда чувствует, что упускает нечто очевидное. Наводящий вопрос может вызвать насмешку, поэтому она выжидает до тех пор, пока не становится ясно: Джон Восс не собирается пояснять свою мысль.

— Я не втыкаю, — в итоге признается она.

— Да, ты не втыкаешь, — хмыкает Джон Восс, используя уничижительную форму ответа, как правило напрочь отбивающую охоту к дальнейшим расспросам.

Опять рассердившись, Тик закусывает удила:

— Да, я не втыкаю.

Помолчав, парень объясняет:

— Первым уехал отец, а потом мама снова вышла замуж, и они оба уехали. А я перебрался сюда жить с бабушкой. Теперь втыкаешь?

Он покончил со своей едой, но резкий запах пока не выветрился. Когда его взгляд снова останавливается на недоеденном сэндвиче Тик, она говорит:

— Я не могу с этим справиться. Он твой, если ты еще не наелся.

— Я сыт, — отвечает он, хотя на сытого даже близко не похож, и Тик следит за его адамовым яблоком, не дернется ли.