Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Когда мать объявила, что они едут отдыхать на неделю, Майлз согласился только при условии, что он возьмет с собой перчатку. Грейс уверяла его, что на Мартас-Винъярде ему негде будет играть, но Майлз был твердо настроен тренироваться каждый день, хотя бы просто подбрасывать и ловить мяч на пляже. Вдобавок мать призналась, что никогда там раньше не бывала, и Майлз втайне надеялся, что на острове их ждут всякие приятные сюрпризы. Если на Мартас-Винъярде, рассуждал он, полно богатых людей, как говорила мать, значит, бейсбольные площадки там должны быть повсюду в количестве куда большем, чем требуется желающим поиграть. Возможно даже, там есть команды, составленные из мальчиков вроде него, которых приволокли на остров против их воли, да еще в самый неподходящий момент, на второпях спланированный отдых.

Впрочем, оказалось, что его мать была права, в чем Майлз убедился, глядя с палубы парома, входившего, пыхтя, в бухту Винъярда. Выяснилось и другое: мать не до конца понимала, куда они едут, и когда они пришвартовались и маминому взору предстали толпы хорошо одетых людей, приехавших в дорогих с виду автомобилях встречать паром, ее рука потянулась ко рту, как бывало всякий раз, когда мама пугалась либо сознавала, что допустила промах. Более того, казалось, она прикидывала, не остаться ли на пароме и не вернуться ли на нем в тот же день домой, даже не сходя на берег. И не она, но Майлз заметил мужчину внизу на пристани, махавшего то ли им, то ли кому-то, стоявшему рядом с ними. Мужчина Майлзу был совершенно незнаком, но, когда он показал его матери, она замахала в ответ.

— Как вы узнали нас? — спросила она этого человека, представившегося мистером Миллером и приветствовавшего их у трапа.

— Ваш паренек послужил наводкой, — улыбнулся мистер Миллер. — Играешь в бейсбол, а?

Настал черед Майлза восхищаться проницательностью нового знакомого — пока он не припомнил, что на руке у него перчатка, которая от влажного морского воздуха и соленых брызг на нижней палубе стала заметно мягче. Впервые с тех пор, как отец подарил ее Майлзу, он сумел сложить ее одной рукой.

— Мы благодарны вам за то, что вы сделали для нас исключение, — говорила мать, пока мистер Миллер забирал их вещи из багажных контейнеров, выгруженных с парома. Ни о чем не спрашивая, он безошибочно опознал их сумки, не потому ли, догадывался Майлз, что они выглядели неказистее прочих. — Мне известно, что детей вы обычно не селите.

— Ну, — ответил мистер Миллер, укладывая их вещи в машину, — у вас нашелся друг в верхах. — И торопливо добавил: — И потом, этот молодой человек почти взрослый, верно?

Их отель находился на другой стороне острова, рядом с рыбацкой деревней, и когда мистер Миллер свернул на длинную узкую подъездную дорожку, что вела к «Летнему Дому», располагавшемуся на крутом берегу над океаном, в глазах матери Майлз опять заметил испуг, как и ранее на пароме; казалось, она была готова попросить мистера Миллера развернуться и отвезти их обратно в гавань.

Кроме гостиницы в «Летнем Доме» имелось с десяток коттеджей, которые, по словам мистера Миллера, иногда снимали художники и кинозвезды. Тот, что отвели Майлзу с матерью, находился немного на отшибе, а по одной из его стен тянулась шпалера с розами. Майлзу их коттедж нравился больше прочих, потому что он стоял ближе всех к тропе, спускавшейся вниз с откоса и через дюны на пляж. Их предупредили не сходить с тропы из-за ядовитого плюща, растущего в тех местах.

Грейс же коттедж более всего нравился тем, что рано утром, когда менялся ветер, они просыпались под грозный шум прибоя. Майлз знал, что вода от них далеко, но каждое утро волны обрушивались с такой силой, что он подходил к окну проверить, не пошатнулся ли за ночь окружающий мир. Ему чудилось, что, выглянув в окно, он увидит, как волны пенятся прямо на их крыльце.

В гостиничную столовую они не ходили; регистрируясь, Грейс окинула взглядом обеденный зал и сразу поняла, что здесь очень дорого и вряд ли ее платья достаточно нарядны для этого места. В кухонном отсеке коттеджа стоял маленький холодильник, и Грейс купила в деревне коробку с хлопьями и кварту молока на завтраки. К десяти часам утра из гостиницы им приносили плетеную корзину с сэндвичами, фруктами и напитками, и, взяв корзину, они шли на пляж. Только там, среди дюн, его мать выглядела по-настоящему беззаботной и довольной.

В тридцать лет Грейс была привлекательной женщиной, и даже наличие девятилетнего мальчика рядом не мешало многим из постояльцев мужского пола поглядывать на нее с восхищением, что не ускользнуло от внимания их жен. Однажды рядом с ними остановился мужчина, представился и поинтересовался, почему их никогда не видно в гостиничной столовой по вечерам, и даже пообещал угостить Грейс коктейлем, если она не против и если ее юный спутник найдет, чем ему развлечься самостоятельно. Грейс подперла подбородоклевой рукой, якобы обдумывая это предложение, пока ее обручальное кольцо не вспыхнуло на солнце, тогда мужчина пожал плечами и сказал: