Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Ближе к вечеру, за два дня до отъезда, Майлз резвился в волнах, демонстрируя свою ловкость и словно не слыша уговоров матери выйти на берег и обсохнуть перед ужином, и вдруг заметил, что мать на него не смотрит, даже когда он окликал ее. За последнее время он научился упиваться ее беспокойством, когда особенно внушительная волна разбивалась о Майлза и выносила его на пляж. Впрочем, с первого дня на острове мать была благодарной зрительницей всех его дурачеств, но сейчас она повернулась к нему спиной, прикрывая глаза ладонью, как козырьком, и, проследив за ее взглядом, Майлз увидел одинокую фигуру на крутом берегу. Стоя спиной к солнцу, человек пристально глядел на пляж. Почти все купальщики, собрав вещи, уже поднялись наверх по извилистой песчаной тропе, и когда человек помахал рукой, Майлз, оглядевшись, не увидел никого, кому бы незнакомец мог махать. Он повернулся к матери, она как раз опускала руку, которой прикрывала глаза. Она помахала тому человеку в ответ? Вряд ли, решил Майлз, потому что мать уже стояла к нему лицом и звала его.

— Кто это был? — спросил Майлз, когда мать вытирала его полотенцем.

— Кто был кто?

По возвращении в коттедж она настояла, чтобы он принял душ перед ужином, а когда он вышел, одетый в шорты и майку, отослала его обратно, велев надеть рубашку поприличнее, брюки и нормальную обувь вместо кед. Сегодня они ужинают в «Летнем Доме». Сама она собиралась надеть новое белое платье, купленное в деревне.

Напрасно Майлз искал в меню клуба «На волне» пропаренные моллюски. Правда, в этом меню он мало что понял, включая язык, на котором были написаны названия многих блюд, — на французском, просветила его мать. Вечер насмарку — томили Майлза дурные предчувствия. Он не понимал, зачем нужно напяливать брюки, рубашку с воротником и полуботинки, а потом сидеть в четырех стенах за белой скатертью, когда они могли бы, легко и удобно одевшись, прекрасно устроиться под цветастым зонтом на террасе «Алчущего кита» и поесть моллюсков на простом английском. Особенно ему досаждали брюки, потому что у него чесались икры и бедра. Днем ранее Майлз по дороге с пляжа тренировался, подбрасывая мяч, и в итоге ему пришлось лезть за мячом в заросли, а сегодня в душе он обнаружил красные пятна на коже. Вытираясь жестким белым полотенцем (им приносили свежие каждый день), он тер кожу до исступления там, где она саднила, наливаясь жаром. Теперь пятна на ногах опять зудели, а он не мог до них добраться. Хуже того, мать прочла ему целую лекцию о том, что можно, а чего нельзя делать за ужином со взрослыми. Ужин продлится долго, сказала мать, и это пойдет ему только на пользу. И он не должен ни ерзать, ни чесаться. Ему даже не разрешили взять с собой бейсбольную перчатку.

Майлз нехотя признавал, что никогда его мать не выглядела такой красивой, как этим вечером. За неделю на пляже она загорела, но постаралась не обгореть, и новое белое платье изумительно контрастировало с ее кожей, а вдобавок она надушилась, и Майлз подумал, что, наверное, отец все же приедет к ним на остров, хотя какой в этом смысл, если им через день уезжать.

Зал был почти полон, но, однако, там было на удивление тихо. Майлз никогда не видел так много людей в одном помещении, производивших так мало шума. Где-то едва слышно играл рояль, не заглушая постукиванье столовых приборов. Когда Майлз, изучив меню, объявил, что здесь нет пропаренных моллюсков, Грейс наклонилась к нему и шепотом попросила говорить потише. За соседним столиком сидел мужчина с седыми волосами и грустными глазами; потягивая коктейль, он листал меню. Как и на доброй половине мужчин в обеденном зале, на нем был темно-синий блейзер с золотыми пуговицами, и он улыбнулся Майлзу и его маме, когда они усаживались за свой стол. Впрочем, все мужчины в зале умудрились обернуться и посмотреть на Грейс, хотя большинство немедленно сделали вид, будто их внимание привлекло нечто иное. Услыхав сетования Майлза на отсутствие пропаренных моллюсков, седовласый сосед отложил меню и подался к ним.

— Надеюсь, вы простите, что я вмешиваюсь, — сказал он, — но, полагаю, вашему очаровательному спутнику понравятся моллюски «Казино». Они здесь превосходны.

Пока сосед говорил, Майлз рассматривал его, пытаясь определить возраст мужчины. Из-за седой шевелюры он сперва принял его за старика, но лицо было гладким, и чем дольше Майлз вглядывался, тем этот мужчина казался моложе. Конечно, он был старше Грейс, но насколько старше, Майлз не мог определить. И то, как мать улыбнулась ему в ответ, предполагало, что стариком она его не считает.