Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Привет, Мейер.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Я только что видел Кристину вон там, на трибуне, — сообщил Мейер. — Она рассказала тебе про свою картину?

Майлз наскоро прокрутил в голове их недавние беседы:

— Кажется, нет.

— Ее работу, одну из двух в их параллели, взяли на городскую выставку.

— Дорис Роудриг выбрала картину Тик?

— Не будь идиотом, — фыркнул Мейер. — Судить я пригласил профессора из колледжа. Кристина тебе ничего не говорила?

Разом сконфуженный, обиженный и гордый, Майлз покачал головой. Их отпуск, начинал понимать он, был коротким периодом гласности , когда Тик делилась с ним кое-чем из происходившего в ее жизни, той информацией, какую в детстве она выкладывала без понуканий. Майлз надеялся, что эта открытость будет иметь продолжение, но всего одного месяца в новом учебном году хватило, чтобы дочь опять отдалилась от него. Возможно, виноват в этом он сам. На днях он чересчур резко выступил против молодого Минти, что лишь убавило у Тик охоты откровенничать с ним.

— В последнее время, — сказал Майлз, — она прячется там, где я не могу ее найти. Если я и узнаю что-нибудь, то лишь путем наводящих вопросов, переходящих в допрос. А матери она рассказывает еще меньше.

— Она старшеклассница, Майлз. Они все как нелегалы.

Оба помолчали, наблюдая за никудышной игрой, потом Майлз сказал:

— Наверное, из нашего развода она сделала вывод, что никому из нас нельзя доверять. Может, она и права.

— He-а, ты заблуждаешься. Просто она понимает, что рано или поздно ты сам обо всем узнаешь.

— Думаешь?

— Видишь ли, — признался Мейер, — боюсь, пару недель назад я нагрузил ее сверх меры. И сразу же об этом пожалел.

— Парнишка Восс?

Отто кивнул с виноватым видом:

— Она тебе говорила?

— Конечно, нет.

— Я слыхал, вы наняли его в ресторан. Ты явил невероятную доброту. Он проблемный парень.

— Проблемный в каком смысле? — Майлз припомнил загадочное предостережение Хораса.

— В школе его выбрали мальчиком для битья. Я не совсем понимаю почему и хотел бы узнать о нем побольше. Вроде бы родители его бросили. Живет с бабушкой где-то на старом шоссе.

— Я отвозил его туда прошлым вечером, — сказал Майлз, вспоминая то странное место. Ни света в доме, ни единого признака жизни.

— Между прочим, второй рисунок, отобранный на выставку, его.

Майлз ощутил во рту привкус страха. Вчера в ресторане он тоже испугался, когда в его душу закралось опасение, что дочь как-то связана с этим несчастным. И вот теперь ему противна мысль о том, что рисунок парня будет висеть рядом с рисунком его дочери на ученической выставке. Но хуже всего, что благотворительный импульс иссяк, Майлз взъелся на сирого и убогого. Внезапно он ощутил присутствие матери за спиной. И на кладбище ходить не надо.

— Он показал себя хорошим работником. Правда, я от него и двух слов не добился, но Шарлин намерена его разговорить.

— В обществе Шарлин у меня всегда слова застревают в горле, — рассмеялся Мейер. — Я начинаю з-за-з-за-икаться.

Майлз улыбнулся, припомнив, как в последнем классе старшей школы он признался Отто, что влюблен в Шарлин, лишь затем, чтобы услышать, как Отто, потупившись, сознается в том же чувстве, что и объясняло, почему он столь охотно после уроков сопровождал Майлза в «Имперский гриль», место заведомо не прикольное, где они пили колу. Было что-то очень трогательное в шутке его старого приятеля. Мейер, насколько знал Майлз, был счастливо женат. Но, как и Майлз, в Эмпайр Фоллз он прожил практически всю жизнь, покидая город лишь на короткие периоды, сперва ради учебы в колледже, потом, много позднее, ради аспирантуры, и наверняка груз детской и подростковой идентичности по-прежнему давил ему на плечи — Отто-Задротто, такое было у него прозвище. А то, что со временем он стал директором старшей школы, лишь подтверждало самые черные подозрения его одноклассников.

— Немного обидно, что такой ответственный матч проводят, когда сезон еще толком не стартовал, — пожаловался Отто.

Майлз кивнул, но сожалений не разделил:

— Я думал, что ответственный матч — это когда обе стороны понемногу набирают очки.

Пока очки преимущественно набирал Фэрхейвен. В последние двадцать лет число школьников в обеих школах неуклонно сокращалось, но в Эмпайр Фоллз много заметнее, школа тащилась в хвосте перворазрядных и вот-вот должна была скатиться во второй разряд. Команда Фэрхейвена, где ситуация была стабильнее благодаря колледжу и парочке заводиков, умудрявшихся оставаться на плаву, не вычеркнула Эмпайр Фоллз из своего турнирного графика, но потребовала, чтобы матч отыграли как можно раньше — в качестве разминки для более важных встреч. Но для Эмпайр Фоллз — как это заведено у отвергнутых любовников — игра оставалась Матчем с большой буквы.