Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Ночь он провел почти без сна, воображая, как они судорожно поднимаются и спускаются по трибуне, а если и отвлекался от этого видения, то лишь затем, чтобы поразмыслить о словах Шарлин, сказанных в «Фонарщике» после отъезда его брата, — мол, она бы занялась с ним любовью, но боится его разочаровать. Он должен был — осенило Майлза в три утра — предложить ей рискнуть. Но, в конце концов, эту тему затронула она. И она не прогнозировала, дескать, а вдруг он разочаруется, но говорила наверняка, невзирая на его уверенность в обратном. Выходит, она не оставила ему выбора и даже не объяснила по-дружески, чем вызваны ее опасения.

Верным ли было ее решение? В поисках ответа на этот вопрос — и передышки от долгого восхождения по ступенькам в паре с Синди Уайтинг — он попробовал представить, как Шарлин в своем побитом «хендае» едет за ним в «Гриль», проскальзывает через черный ход и поднимается по узкой лестнице. Эту часть с предвкушением интимных наслаждений он вообразил легко. Как и поцелуй в темноте и тепло, исходящее от тела Шарлин, когда он обнимет ее. Они работали бок о бок многие годы, и он знал, как она пахнет и даже каково ее тело на ощупь, и ему хватило ума не загромождать свою фантазию диалогами. Пусть Шарлин и любит поговорить, но легче вообразить тишину, чем то, как она произносит слова, которые он жаждет от нее услышать. Однако далее в фантазии произошел фатальный сбой. Когда дело дошло до раздевания, он обнаружил, что перед ним стоит вовсе не Шарлин. Перед ним была Синди Уайтинг, и не нынешняя постаревшая Синди, но молодая женщина, пылко тянувшаяся к нему, несмотря на его уже солидный возраст. «Милый Майлз, — шептала она, словно давая понять, что ни возраст, ни лишний жирок его не портят. — Милый, милый Майлз».

Так что он снова еще один томительный час взбирался и спускался по трибуне; осечка в работе воображения угнетала его сильнее, чем бесконечный подъем. По крайней мере, на трибуне они оба одеты. К четырем он все-таки заснул, будильник прозвонил в пять пятнадцать. Осоловелый, не выспавшийся, он долго стоял под душем, тщетно пытаясь смыть с себя минувшую ночь, и еще до открытия ресторана он уже всюду опаздывал. Вдобавок его упования на то, что с утра в день матча в «Гриле» будет тихо, не сбылись: на завтрак собралась целая толпа, никуда не спешившая, разговорчивая, исполненная предчувствий и задора. К одиннадцати Майлзу удалось выпроводить последних посетителей, но ему не хотелось оставлять Дэвиду, Шарлин и всей вечерней смене неприбранный ресторан, когда «Имперский гриль» вновь откроется в шесть, работы у них будет невпроворот. Уборку он закончил в начале первого, к двенадцати тридцати смыл с себя запах колбасного жира, в час заехал за Синди, в час пятнадцать нашел место для парковки в переулке у «Имперского поля», и только в час двадцать пять они начали подниматься по холодным металлическим ступеням гостевой трибуны. Ходунки Синди оставила дома, решив, что ей достаточно надежного костыля с одного бока, а с другого — надежного Майлза Роби. И к тому времени, когда Майлз, свирепо глянув на женщину в верхнем ряду, вынудил ее подвинуться, чтобы они с Синди сели у прохода, команда Эмпайр Фоллз уже проигрывала 7:0; первые 6 очков Фэрхейвен заработал на розыгрыше. Майлз в поту и изнеможении опустился на скамью.

— Ой, Майлз, смотри! — воскликнула Синди.

С верхнего ряда им была видна река по всей своей протяженности. В первую неделю октября воздух был свежим, бодрящим, листва достигла максимума живописности, а в реке Нокс, сверкая, отражалось голубое небо. Эмпайр Фоллз выглядел улучшенной версией самого себя, и это чудо свершилось за одну ночь. Синди взяла Майлза под руку, прижимаясь теплой грудью к его локтю, и после стольких месяцев воздержания Майлз ощутил некое возбуждение, которое он старательно игнорировал.

— Знаешь, чего мне сейчас не хватает? — спросила Синди, и Майлз приуныл. Попкорна? Шоколадного батончика? Господи, неужели ему не дадут посидеть спокойно? — Солидности. Я чувствую себя прямо-таки школьницей!

Майлз понимал, о чем она. Он бы тоже сейчас предпочел школьницу рядом, если это автоматически означало, что и он превратится в школьника.

— Разве что спутник твой староват, не повезло.

К сожалению, юмором Синди Уайтинг никогда нельзя было укоротить. Вцепившись обеими руками в предплечье Майлза, она сказала с той же интонацией, что и минувшей ночью в его сне:

— Милый Майлз… Ни с одной другой душой в целом свете я не захотела бы оказаться рядом. — Используя его бицепсы как опору, она подтянулась на руках и поцеловала его в щеку и длила этот слюнявый поцелуй, пока не раздался стук — костыль, провалившись в щель между рядами, с грохотом полетел вниз. — Ой, какой кошмар, — весело сказала Синди. — Видишь, до чего доводит страсть.