Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Блин, да последнее, что ему нужно в этой жизни, — неприятности, — говорил Дэвид. — Вот почему он оказался в моем лесу. Просто хотел отвести от меня беду. Вы же его знаете, он как считает: его долг сперва быть хорошим соседом, а уж потом полицейским.

— И что ты ему на это ответил? — хохотала Шарлин.

— Кажется, я сказал ему, — хмыкнул Дэвид, — что он козел. И сперва, и потом, и между. Вроде бы он расстроился.

— Это не смешно, — со всей серьезностью отреагировал Майлз.

— Ну, значит, сегодня вечером ты не видел его машину, припаркованную через дорогу от ресторана? — Дэвид в упор смотрел на брата.

Майлз не видел полицейских автомобилей поблизости от ресторана, да вряд ли заметил бы при такой занятости.

— Патрульную?

— Нет, его машину, — пояснила Шарлин. — Красный «камаро». (Майлз уставился на нее.) Прости, Майлз, ничего не могу с собой поделать, я всегда замечаю парней в мощных автомобилях.

Майлз посмотрел на брата:

— Ты выращиваешь марихуану?

— Тебя это не касается, Майлз.

— Нет, Дэвид, очень даже касается. — Майлз чувствовал мощный прилив раздражения, копившегося годами. Сколько раз стоило ему подумать, что брат наконец взялся за ум, как неискоренимая безответственность Дэвида опять лезла из всех щелей. — А вдруг Минти решил, что ты торгуешь травкой прямо в ресторане и поэтому у нас прибавилось клиентов? Он же недоумок.

— Мы действительно кое-чем торгуем в ресторане. — Улыбку смело с лица Дэвида, он вдруг рассвирепел, будто в свою очередь припомнил кое-какие неисправимые изъяны в характере Майлза. — Наш товар называется флаутас. И знаешь что? Я на кухне разговорился с Одри, и она сказала, что в «Фонарщике» сегодня пустовато. И в «Кухмистерской» на Девяносто второй тоже. Единственный ресторан в графстве Декстер, где было полно народу сегодня вечером, — «Имперский гриль». Вместо того чтобы переживать из-за Джимми Минти, который трется у ресторана и на моем участке, ты бы лучше о деле подумал. Даже в такой безлюдный вечер выручка здесь побольше нашей, потому что у них есть лицензия на алкоголь. Сегодня мы молодцы, но выше, Майлз, нам не подняться, а расширяться некуда, помещение не позволяет. Единственный выход для нас — превратиться в настоящий ресторан и зарабатывать настоящие деньги, торгуя выпивкой. И не говори мне о миссис Уайтинг, — добавил Дэвид, предугадав ход мысли Майлза, — я о ней слышать больше не хочу.

— Ну, «Гриль»-то все же ее…

Дэвид, сдернув свою куртку с перегородки, уже вылезал из-за стола:

— Раза два-три в год она вызывает тебя к себе, чтобы убедиться, что ты не сдвинулся с места, которое она тебе отвела. «Мамочка, а можно я?..» — спрашиваешь ты, и тебе отвечают «нет, нельзя», и ты поджимаешь хвост, пятишься к двери, и на этом все заканчивается. Ты слишком долго проучился в католической школе, Майлз, там тебя оболванили. Научили быть послушным. Тебе скажут «нельзя», и ты просто принимаешь это на веру.

— Дэвид… — попыталась вмешаться Шарлин, но его было не унять.

— Ты будто не замечаешь, что каждый раз ты возвращаешься от этой тетки весь в царапинах. — В подтверждение своих слов Дэвид схватил Майлза за запястье и поднес его руку к свету. Царапина, оставленная Тимми, покрылась коркой и выглядела еще уродливее, чем раньше. Она походила на канаву, засыпанную песком. — Ты хоть раз задумывался, что за этим стоит?

— Ее кошка-психопатка, что еще, — огрызнулся Майлз.

— Нет, все не так просто . Она играет тобой. Ты для нее как мотылек, которого она насадила на булавку. Иногда она дает тебе потрепыхаться чуток, а потом пришпиливает обратно. И не надо рассказывать мне, что не ты один ходишь исцарапанный, — предупредил Дэвид следующий ход Майлза. — Знаю, полгорода в царапинах. И я знаю , что она владеет всем, чем только можно владеть в Эмпайр Фоллз. Но пойми наконец, тобой она владеет, только потому что ты ей это позволяешь. С булавки можно и соскользнуть.

— Дэвид, — предприняла вторую попытку Шарлин.

— Нет, у меня просто сердце кровью обливается, когда я смотрю на все это. Каждый год ты уезжаешь на две недели на тот остров в гости к своей мечте. Задумайся, Майлз. Островок в океане, иной мир за много миль отсюда, на желанном безопасном расстоянии. То, о чем ты можешь мечтать сколько угодно, но не добиваться желаемого, да никто от тебя этого и не ждет. И знаешь, это еще не самое печальное. Самое печальное то, что ты не любишь Мартас-Винъярд. Любила его мама. Это она отправилась туда и влюбилась в остров, не ты, Майлз. Тебя, маленького мальчика, просто потащили за собой и покатали на желтеньком спортивном автомобильчике. Ты так и остался тем маленьким мальчиком.