Ержан Рашев - Человек на балконе

Во французской компании, где я протираю штаны с утра до вечера, у меня есть босс. Мой босс, наполовину француз, наполовину монегаск, по имени Филипп Гризуль родом из карликового, сказочного государства Монако, расположенного на юге Европы на берегу Средиземного моря. На днях мы с Филиппом поехали по работе во Францию — изучать тамошние известковые карьеры и цементный силос. Выкрав пару свободных дней из рабочей командировки в Лионе, Филипп решил свозить меня в родные края и познакомить со своей семьей, благо, расстояния во Франции небольшие. На хуя? Я не знаю. Но после нескольких часов ночной езды на скромном автомобиле по горным альпийским дорогам мы проезжали границу к северо-востоку от Ниццы и выезжали на широкую гавань района княжества Ля-Кондамин.

Стояло чудесное майское утро, и в открытое окно автомобиля врывался дикий морской ветер, и жизнь была на подъеме. Представьте себе климат оранжереи, ласковое южное солнце, фиолетовые тени и надлежащие оранжерейные запахи. Благословленная земля Монако была как будто создана для неги и тепла и всяческих трагических love stories. В 1956 году здешний князь Ренье III сыграл свадьбу с голливудской кинозвездой Грейс Келли. В 1982 году супруга князя погибла в автокатастрофе — вылетела с крутой дороги в обрыв, банально не справившись с управлением. Местный немногочисленный люд очень сильно переживал смерть своей любимой принцессы, сам князь так и не сумел полностью оправиться от потери, и посему в воздухе Монако до сих пор витает энергия обреченности и трагедии. И это несмотря на белые яхты, роскошные красные «феррари», казино и обилие раскрашенных русских проституток. Тогда же, в автомобиле я курил «Житан» и испытывал избыток чувства жизни, наблюдая, как мимо пролетают вдоль береговой линии знаменитые Зал Гарнье, Океанографический музей Кусто, княжеский замок на холме с пушками и сложенными пирамидой ядрами. На пустом тротуаре улицы города-государства одиноко шатался классический, вдрызг пьяный престарелый итальянец — носатый, с ниточкой черных усиков, в черном пиджаке и галстуке. Образ его как будто бы нашептывал платонический сонет этой мирной земле ушедших на пенсию аристократов и бизнесменов. Шептал он о сказке, солнце и трагедии.

Но все эти достопримечательности и передвижения будут скучны тебе, читатель, ты, наверное, уже десятки раз читал, как разъезжают по Лазурному берегу путешественники и прочие заблудшие души. Спустя пару часов катаний мы остановились пообедать на открытой террасе «Кафе Де Пари» на оживленной площади Казино, напоминающей сцены и атрибуты из фильмов о Джеймсе Бонде. Вид с террасы был занят ровным и гладким морем самого высокого майского качества, стол наш был накрыт белоснежной скатертью и уставлен хрустальными высокими бокалами, а рядом медленно парковались спортивные тачки, из которых выходили элегантные дамы в шляпах и серьезные загорелые мужчины в смокингах. Охуев от всей этой красоты, я заказал пикату из телятины с баклажанной икрой и французское шампанское, которое мне принесли в серебряном ведерке со льдом и поставили на специальном столике рядом. Косматый и крючконосый, покрасневший от солнца Филипп гордо сидел рядом и красиво рассказывал об истории своей родины.

И тут из недр разношерстной окружающей толпы появилась мать Филиппа — 70-летняя энергичная ведьма, размалеванная тушью и всяческими зелеными тенями. Она была похожа скорее на клоуна, чем на старуху. Маленького роста, сухая, перекрашенная и перепудренная для скрытия морщин, с гигантской желтой химией на голове, одетая в какие-то молодежные тряпки, мать Филиппа, немного трясясь, уселась на стул. Было удивительно, что она до сих пор самостоятельно ходит. Муж ее, отец Филиппа, погиб более десятка лет назад, также в трагической автокатастрофе, поэтому сейчас она жила в своем княжестве одна. Обняв сына и ласково прошептав ему что-то по-французски, она обратила свой взор на меня.

— Bonjour, вы из Казахстана? Как интересно! Меня зовут Мари, — сказала она на чистейшем британском английском. Впоследствии выяснилось, что в далеких 50-х Мари с отличием закончила Оксфордский университет.

— Очень приятно. Ержан, — произнес я, а сам подумал: «Вот уродка, а ведь еще и молодится!». Но потом быстренько опомнился, подумав, что лет пятьдесят назад в нее вполне можно было влюбиться.