Ранним субботним утром, сидя у себя на балконе, я отправил Джулиане письмо, полное сладких слез и сентиментальности. Налет грусти и в то же время страннейшее воодушевление наполняли меня, когда я нажимал кнопку Send. Зажигалось палящее солнце, а в горах все так же лежали снега. Я думал о том, что трагичная серьезность нашей жизни должна иногда разбавляться такими вот утрами. Полезно иногда бывает быть чудесным, незаурядным, самым ебнутым влюбленным в мире и окунаться мысленно в темный колодец времени. В одном эпизоде фильма «Персонаж» с Уиллом Ферреллом главный герой все никак не может решить, в каком сюжете он находится — в трагедии или комедии. Ровно в шесть тридцать утра 9 июля 2011 года я осознал, что нахожусь в комедии. Мысль эта, смеясь, разбилась вдребезги о телефонный звонок ЧЗМИ.
— Э, ты готов ехать на Капчагай? Мы заедем за тобой через час.
Я не был готов никуда ехать, но радостно согласился. Мне необходимо было покинуть город, забыться, успокоиться и магическая спонтанность приглашения ЧЗМИ очаровала меня. Мне срочно нужно было перепрыгнуть из одной судьбы в другую, из драматической любовной сцены нырнуть в прохладный капчагайский бассейн, сменить, так сказать, эпизоды в жизни. Мне очень хотелось исчезнуть.
Я принял холодный душ и спустился в шортах и шлепанцах к ждавшей меня снаружи машине. Внутри авто я обнаружил заспанных, помятых ЧЗМИ, Капитана Очевидность и Алмазяна. Мне показалось, что троица друзей так же, как и я, пытается от чего-то убежать. ЧЗМИ — широкоплечая, квадратная детина и старинный боевой товарищ, молодой, богатый и романтичный, как всегда разговаривал с кем-то по телефону. Веселый и рослый Капитан Очевидность напоминал былинного батыра из книжных иллюстраций к казахским народным сказкам. Алмазян — сухой, циничный, разбитый человек со шрамом через все лицо, злословил, словно старый пират. В черном котловане этого душного города все мы выглядели отборными, странными персонажами.
— Ну и ебальники у вас! — ухмыльнулся я.
— Мы ночью в «Циркус» ходили. Вера Брежнева не приехала. Мы набухались. Не спали. Что еще ты ожидал увидеть? У тебя самого ебальник не самой первой свежести. Проводил?
— Проводил.
Мы молчаливо выехали за черту города — каждый с грузом своих проблем и с начинающейся посталкогольной депрессией. От холодного пессимизма нас спасло только купленное заранее разливное чешское пиво в пластиковых баклажках. После нескольких глотков заиграли вокруг сцены, образы, облики, повороты, начал раздаваться смех и завязался душевный разговор. Обратив свой взор за окно автомобиля, я наблюдал, как в замедленном действии пропадает Алматы. Я не люблю покидать даже центр города, поэтому мне было не по себе смотреть на заброшенные, растоптанные, неуклюжие и ветхие окраины. Автомойки, гаражи, шашлычные, пыльные оптовые магазины, чудаковатые, темнокожие и грубо ругающиеся люди в средневековых одеждах. С другой стороны, из старого города физически необходимо регулярно уезжать, ибо только возвращаясь из долгой поездки, ты начинаешь по-настоящему ценить его.
— Если мы поедем быстро, то доедем пораньше. Если медленно — то попозже, — многозначительно произнес Капитан Очевидность.
— Прошел целый год, и мы снова едем на Капчагай, — сказал задумчиво ЧЗМИ.
— Ни хуя за этот год не изменилось — все те же лица, те же места, та же работа. Вы. Личные проблемы. Я, например, деньги коплю, чтобы съебаться отсюда. Прибыльный бизнес делаю. Куплю недвижимость где-нибудь в Нью-Йорке, поменяю местоположение на лучшее.
— Да уж, каждая страна в этом мире выполняет функцию предназначенного ей свыше органа. Казахстан — это определенно жопа. У нас даже моря нет, и поэтому мы едем на вонючий Капчагай, — съязвил Алмазян.
— Проблема в том, что от себя не убежишь, это мне еще Оспанов говорил, — ответил я.
— Не важно, где вы живете. И если внутри у вас все ок, то вместо того, чтобы жаждать изменений, вы будете хотеть, чтобы мир застыл.
— Не неси ересь, Ерж, — сказал Алмазян.
— Что значит не важно, где вы живете? Мы другие и отличаемся от всего остального мира. Это Азия. У нас другие отношения. Другие ценности.
— А какие они, особенные ценности?
— Ну, мы ненавидим геев, например.
— Как-то не тянет на суть казахской цивилизации. Правда заключается в том, что нет никакой особенной Азии и особенных азиатских ценностей. Есть древние, архаичные, жестокие обычаи — красть невест, раболепствовать перед властью, губить любую другую точку зрения и ни во что не ставить человеческую жизнь. Есть религии, ислам и христианство, которые вполне могут уживаться вместе. Есть «особенное» советское прошлое, но ведь совок не зародился в Казахстане!
Читать дальше