Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

Что такое тревога, Роман уяснил в девятнадцать, когда ЕГЭ и прочие школьные прелести давно миновали. В однушке напротив поселился новый сосед. Он сменил шумную таджикскую ватагу, снимавшую квартиру целый год и перед отъездом угостившую Романа целым пакетом пирожков с зеленым луком и яйцом. Новый жилец, сухопарый тип с обтянутым желтой кожей черепом, регулярно курил в майке и трико у лифта и стряхивал пепел в баночку из-под шпрот. От типа несло табаком и рыбой. Сталкиваясь с ним, Роман отводил взгляд и прошмыгивал мимо по лестнице.

Однажды в спину ему донеслось:

— Эй, а поздороваться?

Роман обернулся и сконфуженно вымолвил:

— Здравствуйте.

— Салют. Помоги подняться, ноги затекли.

Роман сделал робкий шаг и протянул руку, чтобы сосед встал.

— Спасибо. Меня Саня зовут.

— Р-роман. Рома.

— Заходи, если что, не стесняйся. Я тут живу.

С колотившимся сердцем Роман рванул вниз по ступеням, ругая себя за торопливость и нервозность. За короткий диалог он успел отметить две вещи. Во-первых, Саня — зэк. Всамделишный, с короткими волосами, с хрипотцой в голосе, с наколкой Богоматери на плече. Во-вторых, у соседа липкие ладони и крючковатые пальцы. Ощущение при пожатии — как клешней цепляет.

Через день, отправляясь с папой за стройматериалами для балкона, Роман снова наткнулся на дымящего Саню. Жилец бодро поприветствовал соседей, на что папа бросил через плечо усеченное «здрасьте» и устремился к лестнице. Романа озадачила отцовская поспешность. Успешный инженер-приборостроитель, крепкий мужик, берущий первые места по лыжам и армрестлингу на заводских соревнованиях — и проскакивает мимо доходяги. Казалось, хрупкое плечо Сани можно было запросто обхватить двумя пальцами — большим и указательным.

И тем не менее папа поспешил.

Каждую неделю Роман два-три раза сталкивался с соседом и пожимал ему клешню, по-прежнему холодную и липкую. Судя по всему, Саня нигде не работал. Оставалось загадкой, где он берет деньги — на съемную квартиру, на еду, на табак, наконец. Саня упорно приглашал в гости, студент вежливо отнекивался.

Однажды Роман вернулся с занятий в полдень. Преподаватель по философии заболел и отпустил с лекции весь поток. Сосед как раз докуривал сигарету, когда Роман вышел из лифта.

— О, друган! Здорово! Давай чай пить.

Расслабленный Роман не сразу нашелся.

— У меня уроки, — вяло возразил он.

— Так у тебя целый день впереди. Давай, только на чашку. У меня и халва есть.

Роман притворился, будто халва стала решающим аргументом.

Саня провел гостя на кухню и усадил за стол с потертой клеенкой. Пока закипал чайник, Саня нарезал хлеба с полукопченой колбасой и наполнил халвой вазочку. Впечатление от чистой кухни портили лишь синее ведро, полное мусора, да стойкий рыбный запах, как в захудалом магазинчике разливного пива.

Саня демонстрировал образцовое воспитание, давая фору многим студентам-гуманитариям, не говоря уж о хамах в метро. Бывший зэк не сыпал феней, не матерился, избегал грубости за километр, не лез с неуместными вопросами. Единственное, в чем его можно было упрекнуть, так это в фамильярности. Он наделил гостя обращением «Ромашка», пояснив, что так звали друга из далекого детства.

— Ромашка, ты бывал в Сибири?

— Нет.

— А я бывал. В Новосибе, в Иркутске. Хорошие места. Если хочешь узнать Россию, обязательно поезжай туда. Еще в Читу. В Читаго, как говорили лет десять назад.

Саня поинтересовался, где студент учится.

— Учеба — это полезное занятие. Важно только не ошибиться с выбором: чему учиться, где и как. Я вот ошибся.

Роман украдкой посматривал на наколки. Кроме мастерски выведенной на плече Богородицы, присутствовали еще и перстни на обеих руках и скопление точек над правым большим пальцем. Вероятно, майка и трико скрывали и остальные татуировки.

— Главное — не относись ни к кому свысока, — посоветовал Саня. — Допустим, человек не похож на тебя. Подозрительный. Не думай о нем заведомо плохо. Бог ведь заносчивых не любит.

Прошел не один месяц, прежде чем Роман понял, что так сосед прощупывал почву.

В следующий раз Роман посетил соседа после экзамена по зарубежному романтизму, сданному на отлично. Саня расспросил, какой попался билет, и радостный студент рассказал ему о «Чайльд-Гарольде» и мистических новеллах По. Саня уточнял и уточнял, пока не вынес вердикт.

— Это все ничто по сравнению с Библией.

— Разные книги по-своему важны, — сказал Роман. — Байрон и Эдгар По сильно повлияли на литературу и много дали читателям. Безусловно, я никоим образом не умаляю достоинств Библии.