Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

Такой жемчужине позавидовал бы Оруэлл.

Обычно по пятницам Роман сразу после совещания возвращался домой, испытывая облегчение или досаду — в зависимости от того, навязал директор дополнительные заботы или нет. Накануне выставления четвертных оценок правило было нарушено. Роман решил, что добьет пачку тетрадей с сочинениями по Куприну в школе, лишь бы не тащить с собой эту обузу, грозящую смять последний редут здравого смысла в голове.

Лучшие сочинения Роман приберег на конец проверки. И как раз до них он не добрался. В дверь кабинета постучали, и Марат Тулпарович ступил через порог.

— Роман Павлович, требуется ваша помощь.

Роман опустил ручку на парту, обреченно ожидая продолжения.

— Как вы знаете, сегодня праздник — годовщина воссоединения Крыма с Россией, — заложил вираж директор.

— Конечно, я помню, — сказал Роман. — Эпохальное событие.

Он впервые слышал о таком празднике.

— Мы отправляемся на торжественный митинг, — сказал Марат Тулпарович. — Вижу, вы уже завершаете работу? Это чудесно. Мы приглашаем вас примкнуть к нашей дружной компании.

Роман покорно примкнул. Дружную компанию составляли директор, Рузана Гаязовна, Элина Фаритовна, Вадим и географ Вера Семеновна. Максим Максимович праздновать наотрез отказался. Свидетелем их с Маратом Тулпаровичем небольшой перепалки Роман стал в фойе.

— Дело не в патриотизме и в Путине, вы поймите, — утверждал англичанин. — Мне нет дела до Путина и до оппозиции, как и им нет дела до меня. Родину я люблю. Если надо будет, пойду на войну за нее.

— Разговоры — это одно…

— Пойду без разговоров, — перебил директора Максим Максимыч. — А митинг — это пустозвонство. Вы, Марат Тулпарыч, это прекрасно понимаете. Я мог бы притвориться, что забираю дочь из гимназии или мне надо к врачу. Мог бы сказать, что по уставу митинговать не обязан. Но я выскажусь прямо: я не хочу туда.

— Что ж, ценю вашу честность, — сухо произнес Марат Тулпарович. — Только она отрывает вас от коллектива. Вы будто считаете, что честнее нас. Это неправильно.

Как человек, убежденный, что последний ход будет за ним, директор великодушным тоном пожелал Максиму Максимычу удачного пути домой.

Ради митинга перекрыли движение через громадную площадь. Она упиралась в тарелку цирка и Центральный стадион с одной стороны и в холм — с другой. На холме возвышались окруженные крепостными стенами легендарный белокаменный Кремль и знаменитая мечеть Кул Шариф с голубыми минаретами и куполом. Достоприме-чательности для туристов из разряда первостепенных. Будучи в Москве, Роман не предполагал, что познакомится с ними столь странным способом и так поздно.

Маленький отряд под предводительством директора пробирался сквозь толпу. Не считая выдернутых со всего города бюджетников, на площади хватало люда. Группа бравых молодых активистов несла на хоругвях Христа. Невдалеке в чьих-то твердых руках развевался по ветру красный флаг «КПРФ» с серпом и молотом. В импровизированном круге отплясывала под музыку команда девушек в татарских национальных костюмах. Вездесущие торгаши расхваливали свои пирожки и рекомендовали вооружиться биноклями по выгодной цене. От потока нелепостей у Романа кружилась голова.

Реальность со всей прямотой намеревалась обезумить его.

Марат Тулпарович остановился рядом с низенькой дамой в пальто и шляпке. Дама стояла наготове с блокнотом и ручкой. Роман на секунду подумал, что они обменяются кодовыми словами. Крым наш или что-то в том же роде.

— Добрый день, Наиля Гилязовна! — сказал директор.

— И вам того же, Марат Тулпарович! Приехали, значит.

— А то. Целых восемь человек от нашей школы. — Директор обвел рукой своих подопечных.

Наиля Гилязовна, зорко всмотревшись в шестерку прибывших, черкнула отметку в блокнот.

— Восемь так восемь, — сказала она. — Вы вовремя, скоро самое основное. Продвигайтесь к сцене.

Роман держался вместе с остальными, убеждая себя, что действительность не укладывается в логические рамки и это нормально. Примерно о том же, только другими словами, вещал со сцены некий мусульманский духовный лидер в тюбетейке и в расписном кафтане почти до пят. Он авторитетно утверждал, что крымчане сделали выбор сердцем, а это главное в жизни — примирить веление сердца с божественными законами.

Роман вздрогнул и обернулся, почувствовав прикосновение к плечу. Позади улыбался Самарцев.

— Тоже не устоял перед праздником? — сказал он вместо приветствия.