Яков Липкович - Три повести о любви

Ипатов вспомнил, как до войны пила кофе бабушка. Пила из своей огромной, подаренной дедом чашки. Правда, кофе был другим — желудевый или ячменный, даже по словам непривередливой бабушки, гадость несусветная. Ипатову же до сегодняшнего дня так и не привелось пить настоящий кофе.

Всего три небольших глотка, и чашечка была пуста. И вообще несладкий кофе ему не понравился: какой-то горький, невкусный, непонятно, в чем смак…

Но все равно пить его было чертовски приятно — из рук Светланы. Радость переполняла Ипатова. Он с волнением думал о том, что с каждым днем, а теперь уже и с каждой минутой он шаг за шагом поднимается по ступенькам любви. Впрочем, эта довольно избитая метафора пришла ему на ум потом, в связи с той — другой — лестницей…

«Еще?»

«Что?» — вздрогнул задумавшийся Ипатов.

«Кофе?»

«Да, если не жалко», — шутливо добавил он.

Но она, видимо, не поняла шутки: недоуменно пожала плечами и, молча взяв чашечку, пошла на кухню. Ипатов расстроился. В общем, надо признаться, с юмором у него не все в порядке. Лучше бы ответить просто: да или нет. Это у них дома принято всегда подтрунивать друг над другом и над собой, и никто не обижается. Отчасти это и плохо: входит в привычку. Нет-нет да и ляпнешь при чужих то, что годится лишь для внутреннего потребления. Вот как сейчас…

Что же делать, как исправить положение? Сказать, что никак не хотел ее обидеть, что не очень удачно пошутил? А не будет ли хуже? Как у того чеховского экзекутора, чихнувшего на генерала? Не лучше ли замять для ясности?

Пусть компасом будет ее лицо…

Лицо было ясное и немного озабоченное. Все усилия Светланы направлены на то, чтобы не пролить, донести все до капли… Наконец чашечка перешла в руки Ипатова.

«Спасибо».

«Не за что», — ответила она просто.

«А сама?»

«Я уже пила», — заметно смутилась она.

Они сели друг против друга на разных пуфах. Светлана положила ногу на ногу и украдкой поправила на коленях юбку.

«Кофе лучше пить маленькими глотками, не спеша», — посоветовала она.

«А я разве спешу?» — удивился он.

«Нет, но надо еще медленнее».

«Попробую».

Он пил и совершенно не думал о кофе. С таким же удовольствием он смаковал бы сейчас любую гадость, вплоть до касторки, разведенной на рыбьем жире.

«Да, я хотела спросить тебя, у тебя все конспекты есть?» — вдруг спросила она.

«Все».

«С самого начала?»

«Да, с первого дня».

«Ты мне дашь их переписать?»

«Конечно, я сейчас смотаюсь за ними!» — он быстро поднялся с пуфа.

«Ну зачем сейчас?»

«Я быстро. Это сорок пять минут туда и сорок пять обратно!»

«Я думаю, подождет до завтра или послезавтра, не правда ли?» — со светской интонацией проговорила она.

«Действительно, подождет», — смущенно согласился Ипатов, усаживаясь на свое место.

Он отдал Светлане пустую чашечку с блюдечком:

«Спасибо».

Оказывается, она приберегала для него еще одну неожиданность:

«Слушай, ты завтра вечером свободен?»

«Да», — радостно отозвался он.

«Приходи часов в семь-полвосьмого…»

«Приду», — сдавленным голосом произнес Ипатов и вопрошающе посмотрел на Светлану.

Она тут же разрешила его недоумение:

«Соберется небольшая компания. Посидим, поболтаем. Новые пластинки покрутим».

«Слушаюсь! — вытянулся, сидя на пуфе, не помнящий себя от счастья Ипатов. — Буду ровно в семь ноль-ноль!»

Да, занятным был его первый визит к ней. И вроде бы ни о чем таком не говорили, а все запомнилось. Смешно, откуда ему тогда было знать, как пить черный кофе? Но вот конспекты он, действительно, имел отменные. А как же иначе — остаться в живых после такой войны и еще плохо учиться? Кто как, а он прямо-таки дорвался до учебы.

Конспекты же у него сохранились до сих пор — огромная стопка общих тетрадей, страница за страницей заполненных аккуратными и ровными строчками. Кое-где пометки на полях и подчеркнутые абзацы — для удобства при подготовке к экзаменам. И сейчас приятно подержать их в руках…

«Ты идешь?» — в первом же перерыве спросил Ипатова Валька, зацепив его насмешливым взглядом.

«Куда?» — притворился тот непонимающим.

«В дом с двумя главными фасадами?» — усмехнулся Дутов.

Значит, он тоже успел побывать там. И его, судя по всему, пригласили. Не исключено, что и относится она к ним одинаково безразлично. Настроение у Ипатова сразу стало портиться, вся праздничность ушла из него.

Ответил, не скрывая досады:

«Все-то тебе известно!»

«А что? — сощурился Валька. — Думаешь, она только тебя одного пригласила?»