Яков Липкович - Три повести о любви

«Ну-ка повернись к нам профилем!» — приказала Светлана.

Игорь покорно повернулся.

«А сейчас?» — деловито спросила Светлана.

«Что-то есть», — ответил Ипатов.

«Вспомните Гоголя», — усмехнулся Валька.

«Нет, здесь — другое, — возразила Светлана и продолжала, обращаясь к Игорю: — Чуть-чуть левее… левее, а не правее!..»

«Может быть, хватит?» — сказал ей Ипатов, вступаясь за своего незадачливого соперника. Смотреть дальше, как Светлана открыто и бесцеремонно помыкает Игорем, было неприятно. Можно ни в грош не ставить его, но зачем унижать? Он на месте Игоря давно бы хлопнул дверью. Даже если бы было что терять. Видимо, надо любить до полного самоуничижения, чтобы позволять так обращаться с собою. Не видит, чудак, что такая покорность лишь раздражает и злит Светлану. Но не ему, Ипатову, ее будущему мужу, скорбеть по этому поводу. С каждым исчезающим соперником легче дышится и крепче спится! Да будет земля им всем пухом!..

«Ну что, мальчики, будем пить чай?» — спросила Светлана, избегая встречаться с Ипатовым взглядом.

Понять ее состояние было можно: он впервые сделал ей при всех замечание, и она промолчала. Но что скрывалось за этим, сказать было трудно: то ли признавала его правоту, то ли затаила обиду, то ли уходила от острого неприятного разговора. А может быть, все это в самых разных сочетаниях?..

Молча, ничего не говоря, она вышла из комнаты.

«Прошу!» — широким хозяйским жестом Ипатов пригласил Вальку и Игоря к столу.

И тотчас же осудил себя за этот опрометчивый жест. Как Валька ни пытался скрыть усмешку в глазах, Ипатов ее все-таки заметил. Сам того не желая, он этой глупой шуткой выдал себя, приоткрылся больше, чем следовало.

Реакция же Игоря интересовала Ипатова мало. Вернее, совсем не интересовала. Однако по выражению его отрешенно-страдальческого лица не было видно, чтобы он разглядел в этом неуместном жесте нечто большее, чем вольную, игривую шутку. Во всяком случае, он первым, словно напрашиваясь на похвалу, поспешно сел за стол — этакий примерный мальчик с растерянной и жалкой улыбкой.

Вернулась Светлана в гостиную не одна, а с матерью. Зинаида Прокофьевна катила перед собой столик на колесиках, на котором между новенькими чайными приборами ломоносовского завода возвышались вазы с шоколадными конфетами, печеньем и огромными грушами. Светлана несла горячий чайник, обмотав ручку носовым платком.

Зинаиде Прокофьевне было достаточно одного короткого цепкого взгляда на лица ребят, чтобы оценить обстановку.

«Молодые люди, — сказала она, расставляя на столе приборы, — вы уж Игорька не обижайте…»

«Откуда вы взяли? Меня никто не обижает!» — ощетинился тот.

«Это я так, — смутилась она. — Пейте чай. Я с вами посижу за компанию».

Наливая чай Ипатову, Светлана быстрым, почти мимолетным движением, вряд ли заметным кому-либо, кроме них двоих, прикоснулась грудью к его плечу. И, отзываясь на это сладкое касание, сердце заработало резкими, сильными толчками, которые, казалось, были слышны даже на том конце стола, где сидели Игорь и Зинаида Прокофьевна.

Ипатов пил чай и никак не мог поймать взгляд будущей тещи. И вдруг их зрачки сошлись. Это длилось мгновение. Но Ипатов все-таки успел мысленно спросить: «Ну, что будем делать дальше, тетя-мама Зина?» И даже получить ответ: «Во всяком случае, спешить не будем. Не правда ли, поспешишь — дураков насмешишь?» Ипатов был уверен, что она подумала именно это…

А разговор за столом между тем становился все жарче и свободнее. Тон ему задавал Валька, вспомнивший вдруг, что его отец когда-то оперировал дядю Игоря. Операция была пустяковая, аппендицит, но запомнилась будущему генерал-лейтенанту медицинской службы на всю жизнь. Сперва его предупредили о высочайшей ответственности, намекнули на возможные последствия, если не дай бог… Затем тщательно проверили, нет ли при нем оружия… «А скальпель как, оставите?» — насмешливо осведомился хирург.

Комизм ситуации отметили все, даже Игорь. Но он тут же стал оправдывать дядю:

«Он наверняка не знал об этом. Откуда ему знать? Охрана ему не подчиняется».

Но тут засуетилась Зинаида Прокофьевна:

«Молодые люди, угощайтесь! Берите печенье… груши… Костя!.. Валя!.. Игорек!..»

Те поблагодарили и продолжали свой увлекательный разговор о сильных мира сего.

«А верно, что твой дядя пишет стихи?» — спросил Валька.

«В молодости писал, а сейчас нет… Когда ему их писать?»

«Интересно бы почитать», — сказал Валька.