Яков Липкович - Три повести о любви

И нашел-таки…

Было еще только начало первого, а в комнату (комнаты) с улицы уже поползли сумерки. За окнами кружил легкий снежок.

«Бабушка, ты легко добралась до нас?» — начал издалека Ипатов.

«Прекрасно!»

«Пока светло было, я понимаю. А вот как стемнеет, я не представляю, как ты доберешься до дому?»

«Как всегда, — невозмутимо ответила бабушка. — Может быть, Сережа или Аня проведут до автобуса».

«Я точно не помню, — стал отчаянно, хотя и осторожно, с оговорками, врать Ипатов, — но, кажется, мама с папой собирались куда-то пойти после работы. То ли на лекцию о международном положении, то ли на концерт. Они могут вернуться очень поздно».

И в самом деле, на днях у родителей был разговор о какой-то интересной лекции и каком-то необыкновенном концерте, на которые, как заикнулась мама, неплохо бы сходить. Но когда они состоятся, Ипатов начисто прослушал. Поэтому-то, чтобы его не уличили во лжи, он и обставил свое вранье искусными оговорками: «точно не помню…», «кажется…», «то ли на лекцию, то ли на концерт…».

Бабушка, как и следовало ожидать, ничего не заподозрила. Благодарно погладила ему руку:

«Костик, не беспокойся обо мне, не переживай. В крайнем случае возьму такси. Деньги у меня есть. Я вчера неожиданно разбогатела…»

«Каким образом, бабушка?»

«Одна из моих верных подружек вернула мне старый долг. Шестнадцать рублей. Я о них давно позабыла. На такси хватит…»

«Может и не хватить, бабушка».

«У меня есть еще несколько рублей в заначке, — просто произнесла бабушка это совершенно не ее слово. — На такси хватит…»

На этом можно было поставить точку. Бабушка занимала прочную, круговую, многоэшелонированную оборону. В голове больше не появилось ни одной хитроумной спасительной мысли.

Как и прежде, Ипатов вздрагивал на каждый стук, скрип, шорох в подъезде и на лестничной площадке. И в то же время, улыбаясь, слушал бабушку, которая рассказывала одну забавную историю за другой.

Сегодня, например, ее насмешил милиционер-регулировщик, остановивший трех старушек (среди них была и бабушка), когда они переходили улицу в неположенном месте. «Гражданочки, не спешите! — строго предупредил он. — Экономьте ваши старые жизни!»

Потом она вспомнила соседку, которая пять раз была замужем. Своих бывших мужей та называла не по имени, а по номерам: «мой первый», «мой второй», «мой третий» и т. д. Сейчас к ней ходит некто Петров, пожарный, которого она в порядке исключения величала «мой огнетушитель». Сказав это, бабушка смутилась. Возможно, подумала, что внук, этот чистый, невинный мальчик, ужаснется, услышав из ее уст такую скабрезность.

Но тот не ужаснулся, даже поначалу не заметил двусмысленности: видимо, прослушал. Потом, конечно, он допер до сути. Однако, чтобы не конфузить бабушку еще больше, сделал вид, что ничего не понял. Наконец она справилась с смущением и стала рассказывать новую историю.

Позавчера она вышла из молочного магазина и вдруг на противоположной стороне улицы увидела… себя. И одета была та, другая старушка, точь-в-точь как она. В таком же драповом пальто, в такой же шляпке, в таких же разбитых ботиках. Увидев своего двойника, бабушка первым делом подумала: «Куда я иду?» И добрых две минуты провожала «себя» удивленным, встревоженным взглядом. А та, другая, даже ни разу не обернулась. Как будто, уходя, уносила с собой какую-то тревожную тайну…

Ипатов слушал рассеянно, невнимательно, и не заметить этого было невозможно.

Рассказывая, бабушка то и дело спрашивала:

«Ты слушаешь?»

«Да, бабушка», — спохватываясь, подтверждал он.

Наконец бабушка догадалась:

«Ты кого-нибудь ждешь?»

«Да», — признался он, понимая, что сейчас ему выгоднее говорить правду.

«Девушку?»

«Да», — решительно выложил он свой последний козырь. Предательски горело лицо.

Бабушка посмотрела на внука умными, живыми, смеющимися глазами и неожиданно почесала себе нос деформированным суставом пальца. Потом перевела взгляд на тусклое, затянутое сумерками окно и сказала:

«А знаешь, ты прав, пока еще не совсем стемнело, надо ехать домой…»

«Бабушка, только будь осторожна. Там, возле нашего подъезда, уйма несколотого льда. И попроси кого-нибудь перевести тебя на другую сторону…»

«Не волнуйся, Костик, — проговорила она, — я буду очень, очень осторожна… буду экономить свою старенькую жизнь…»

Все-таки скрыть до конца обиду на внука бабушке не удалось. Сердце Ипатова сжалось от острой, щемящей жалости к ней…