Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

— Пап, тебе больше нельзя, — сказал ему старший сын, — ты на обезболивающих.

— Перестань, сынок, живем только раз! — жизнерадостно возразил ему Самми. — В конце концов, есть способы умереть и похуже, правда, Элеанор?

Я согласно кивнула. Он, конечно же, был совершенно прав. Кто-кто, а я-то знаю.

Лаура появилась с двумя фужерами газированной жидкости цвета мочи — как ни странно, свой я прикончила в три глотка. Вино оказалось сухим и удивительно вкусным. Я заинтересовалась, дорого ли оно стоит и нельзя ли будет со временем заменить им водку. Заметив, что мой фужер пуст, Лаура наполнила его опять.

— Вы похожи на меня, — одобрительно сказала она, — я тоже пью только игристые вина.

Я посмотрела по сторонам.

— У вас очень красивый дом, — сказала я.

Она кивнула.

— Мне понадобилось года два, чтобы обустроить все по своему вкусу, — ответила она, — но теперь я всем довольна.

Я поразилась, насколько гармоничным был интерьер, каким чистым и сверкающим здесь все казалось. Было много разных текстур — перья, шерсть, бархат, шелк — и насыщенные благородные цвета.

— Напоминает гнездо прекрасной птицы, — сказала я, — кетцаля или императорского орла.

Она будто силилась найти подходящий ответ, хотя мне кажется, что в этой ситуации было бы достаточно простого «спасибо».

После некоторого молчания, далеко не тягостного благодаря шипению игристого вина, она поинтересовалась моей работой, и я рассказала, чем занимаюсь и как познакомилась с Рэймондом. Мы обе посмотрели на него — он сидел на подлокотнике кресла, в котором устроился Самми, и хохотал над очередной шуткой ее брата.

— Да, могло быть и хуже, — с лукавой улыбкой сказала она, — его бы чуть-чуть отмыть и постричь…

Смысл ее слов дошел до меня не сразу.

— Нет-нет, — запротестовала я, — вы совершенно неправильно меня поняли. У меня уже есть некто — красивый, утонченный и талантливый. Образованный человек высокой культуры.

Лаура улыбнулась.

— Повезло! И как вы познакомились?

— Мы еще не познакомились по-настоящему, — уточнила я, — но это лишь вопрос времени.

Она откинула назад голову и засмеялась глубоким, гортанным смехом, которого вряд ли можно было ожидать от такой хрупкой, женственной девушки.

— Какая вы смешная, Элеанор, — сказала она, — заходите как-нибудь на бокал вина. А решите сделать стрижку — вспомните обо мне, договорились? Сделаю вам скидку по дружбе.

Я задумалась. Я немного отлынивала от задач по преображению себя после откровенно странной истории с эпиляцией и не впечатлившей меня работы над ногтями. Видимо, мне необходимо продолжать начатое. Вообще-то я совершенно не интересовалась своими волосами и не стригла их с тринадцатилетнего возраста. Теперь они отросли до пояса, светло-каштановые и прямые — самые обычные волосы, ни больше, ни меньше. По правде говоря, я их даже не замечала. Однако я знала: чтобы музыкант в меня влюбился, необходимо прилагать больше усилий.

— Знаете, Лаура, это поразительное совпадение, — сказала я, сделав еще несколько глотков восхитительного вина (мой фужер чудесным образом будто наполнялся сам по себе). — Я как раз собиралась немного обновить свой облик. Может ли следующая неделя оказаться подходящей для создания новой прически?

Она взяла лежащий на приставном столике телефон и потыкала в него пальцем.

— В три часа во вторник сможете? — спросила она.

На работе каждому из нас полагалось двадцать пять дней отпуска в год, из которых я за все время использовала только три. Первый — чтобы прийти в себя после болезненного лечения корневого канала зуба; второй отвела для очередного визита представителя департамента социальной защиты; а третий добавила к двум законным выходным, чтобы без перерыва дочитать особенно длинный, но захватывающий том по истории Древнего Рима.

— Во вторник будет просто замечательно, — сказала я.

Лаура упорхнула на кухню, вернулась с подносом зловонных теплых закусок и обошла с ним гостей. Комната наполнилась людьми, и общий уровень шума был довольно высок. Я встала и на несколько минут залюбовалась различными безделушками, которыми хозяйка искусно украсила комнату. Потом, не столько по необходимости, сколько от скуки, направилась в туалет — крохотную, притаившуюся под лестницей комнату. Стены там были белоснежными, все сверкало и почему-то благоухало инжиром. В конце концов я поняла, что запах исходит от свечи, горевшей в стеклянной подставке на полке под зеркалом. Свечи в ванной! Я заподозрила, что Лаура настоящая сибаритка.