Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

После некоторых раздумий я остановила выбор на квадратном куске неопределенной белой рыбы, покрытой сухарями, сильно зажаренной и помещенной меж двух половинок слишком сладкой булочки. Она была причудливо дополнена ломтиком плавленого сыра, вялым листиком салата и какой-то белой островатой жижей, граничащей с непристойностью. Несмотря на старания мамочки, я не стала эпикурейцем; однако я уверена, что несовместимость рыбы и сыра — повсеместно признанная кулинарная аксиома. Кто-то должен сообщить об этом мистеру Макдональду.

Среди десертов ничего соблазнительного для меня не оказалось, так что я взяла кофе — горький и едва теплый. Конечно же, я обязательно бы его на себя вылила, если бы вовремя не прочла напечатанное на картонном стаканчике предупреждение, гласящее, что горячая жидкость может стать причиной травм. «Повезло тебе, Элеанор!» — сказала я себе, тихо смеясь. У меня возникло подозрение, что мистер Макдональд в действительности чрезвычайно туп, хотя и богат, если судить по неизменной очереди.

Я взглянула на часы, взяла сумку и надела телогрейку. Остатки моего ужина остались лежать на столе — какой смысл идти в ресторан, если приходится за собой убирать? С таким же успехом можно было и остаться дома.

Время пришло.

Изъян моего плана — так сказать, его ахиллесова пята — заключался в отсутствии билетов. Человек на кассе просто расхохотался мне в лицо.

— Билеты закончились пару дней назад, — сказал он.

Я спокойно и терпеливо объяснила ему, что хочу лишь посмотреть первую половину, вступительную часть, и предположила, что одного лишнего человека они точно смогут допустить. Но все было бесполезно — как я поняла, из-за правил противопожарной безопасности. Уже второй раз за последние несколько дней я почувствовала, что к глазам подступили слезы. Продавец опять засмеялся.

— Не плачь, милая, они, вот правда, не так уж и хороши, — он перегнулся через прилавок и доверительно добавил: — Днем я помогал солисту выгружать из машины его оборудование. Скажу честно — козел, каких поискать. Не давай его успеху вскружить тебе голову, вот что я скажу. Как поется в песне, «хорошо быть хорошим», правда?

Я кивнула, гадая, какого солиста он имел в виду, и направилась в бар, чтобы собраться с мыслями. Попасть внутрь без билета я не смогу, это ясно как день. Доступных билетов не было. Я заказала «Магнерс» и вспомнила, как в прошлый раз мне пришлось наливать его самой. Бармен был ростом под метр девяносто, и он проделал себе в мочках странные огромные дыры, вставив в них маленькие черные пластиковые кольца, раздвигающие кожу. Почему-то они напомнили мне о занавеске в моей ванной.

Приятная мысль о доме придала мне храбрости, чтобы разглядеть его татуировки, змеившиеся на шее и струившиеся вниз по рукам. Цвета были прекрасны, а изображения — насыщенны и замысловаты. Как восхитительно читать письмена на человеческом теле, изучать историю жизни, изложенную на груди, руках и мягких тканях затылка. На бармене были розы, скрипичный ключ, крест, женское лицо… множество деталей, совсем мало просто чистой кожи. Увидев, что я его разглядываю, он улыбнулся.

— У тебя есть?

Я покачала головой, улыбнулась в ответ и поспешила к столику со стаканом в руке. Его слова эхом отдавались в голове. Почему у меня нет татуировок? Я никогда об этом не задумывалась и никогда не принимала осознанного решения их не иметь. Чем больше я размышляла, тем привлекательнее казалась мне эта идея. А что если сделать на лице что-нибудь причудливое, со множеством деталей, вписав изображение в шрам и превратив его в особую, своеобразную черту? Или, еще лучше, татуировку в каком-нибудь скрытом от посторонних глаз месте. Отличная идея. На внутренней поверхности бедра, на подколенной ямке, может, на стопе ноги.

Я допила «Магнерс», и бармен подошел ко мне, чтобы забрать стакан.

— Повторить? — спросил он.

— Нет, спасибо, — ответила я. — Можно задать вам один вопрос? — Я перестала соскабливать остатки лака на ногтях. — Точнее, два. Первый: это больно? И второй: сколько стоит сделать татуировку?

Он кивнул с таким видом, будто только этого и ждал.

— Врать не буду, чертовски больно! — сказал он. — Что касается цены, то это зависит от того, что ты будешь делать. Одно дело накарябать на бицепсе слово «мама», и совсем другое — набить на всю спину здоровенного тигра.

Я кивнула. Вполне логично.

— Но халтурщиков полно, — продолжал он, воодушевляясь все больше, — если соберешься, иди к Барри на Торнтон-стрит. Барри не подведет.