Николас Спаркс - Три недели с моим братом [litres]

Я позвонил Дане. Она как раз садилась на самолет в Сакраменто. Потом я позвонил еще нескольким родственникам и рассказал о случившемся. Они плакали и обещали тут же приехать.

Минуты ползли медленно, мы будто попали во временную петлю. Обессилев от слез, я, Кэти и отец пытались взять себя в руки. Однако прошел еще час, прежде чем мы увидели маму. Она лежала под капельницей, подключенная к аппарату искусственного дыхания. От кардиомонитора доносился равномерный писк.

Мама казалась спящей. Во мне затеплилась надежда, и я взмолился о чуде.

К вечеру ее лицо начало отекать. Инфузионная терапия позволяла сохранить ее органы, если вдруг их придется пересаживать другим людям, но мама все меньше и меньше походила на саму себя.

Кое-кто из родственников уже приехал, другие находились в пути. Побыв некоторое время в палате, они уходили. Их сменяли другие родственники. Не находя себе места, мы то входили в палату, то снова выходили.

Приехали еще родственники и друзья. Все смотрели друг на друга в поисках поддержки. Мне не хотелось верить в происходящее. Никому не хотелось. Кэти не выпускала моей руки, а меня все время тянуло посмотреть на маму.

Когда палата опустела, я вошел и закрыл за собой дверь. Со слезами на глазах осторожно взял мамину руку. Теплая. Как всегда. Я поцеловал ее запястье. Я проплакал большую часть дня, но при виде мамы вновь перехватило дыхание, и я опять заплакал. Невзирая на отек, она по-прежнему была красива, и я пожелал – всем сердцем и душой, – чтобы она просто открыла глаза.

– Пожалуйста, мама, – глотая слезы, шептал я. – Пожалуйста… Очнись побыстрее, хорошо? Время уходит. Пожалуйста, попытайся… Просто сожми мне руку. Ты нам нужна…

Я положил голову ей на грудь и зарыдал, ощущая, как у меня внутри тоже что-то умирает.

Приехал Мика. Я обнял его и снова заплакал. Час спустя появилась Дана. Ее покачивало, она не могла идти самостоятельно, без поддержки – она теряла не просто мать, но и лучшую подругу. Мы с Микой ввели Дану в палату. Сестру предупредили об отеке, однако она все равно разрыдалась. Мама отекла еще сильнее.

– Она не похожа на саму себя, – сквозь слезы пробормотала Дана.

Мика крепко обнял ее.

– Посмотри на ее руки, – шепнул он. – Все такие же. Они не изменились. Это наша мама.

– Мама… – Дана заплакала. – Мама, пожалуйста, вернись…

Но она не отвечала на наши мольбы. Наша мама, которая столь многим жертвовала и любила своих детей, как никто другой, чьи органы спасли потом жизни троих человек, умерла четвертого сентября 1989 года.

Ей было сорок семь лет.

6 февраля,

Пномпень, Камбоджа

Проведя два дня в Ангкоре, мы вернулись в Пномпень. Нам предстояло посетить музей холокоста и «Поля смерти».

Музей находится в центре Пномпеня, захваченном «Красными кхмерами» в 1975 году. Пол Пот, их предводитель, собирался создать идеальное коммунистическое государство и эвакуировал целый город. Миллион людей насильно переселили в сельские районы. Пномпень опустел, в нем жили только солдаты «Красных кхмеров» – двенадцатилетние мальчишки.

И началось кровавое правление Пол Пота, ведь американские войска ушли из Вьетнама, и ему больше никто не мешал. Сначала он пригласил в город образованных людей, которых затем незамедлительно казнили. Тысячи людей подвергались пыткам и казням. Вскоре, чтобы сэкономить пули, людей стали убивать, пронзая им шеи заостренными бамбуковыми палками. За несколько лет в месте, ныне известном как «Поля смерти», от пыток или казней умерли больше миллиона человек.

Во время полета мы с Микой испытывали двойственные ощущения. Да, мы хотели увидеть музей и «Поля смерти», однако нас то и дело терзали сомнения. Раньше мы посещали древние места, а это современная история, здесь произошли события, которые жители Камбоджи хотели бы, но не могут забыть.

Снаружи музей холокоста выглядел невзрачно. Двухэтажное здание с балконами напоминало школу. Ею оно и было когда-то. Безобидный вид нарушает зловещего вида колючая проволока, до сих пор опутывающая здание, где Пол Пот пытал людей.

Оказалось, наш гид в детстве учился в этой школе. Нас охватило ощущение жути и странной неправдоподобности происходящего, когда он показал свой бывший класс.

Экспонаты ужасали: комната, где жертв пытали электричеством, и другие помещения со столь же чудовищными приспособлениями. На полу и стенах до сих пор видны пятна крови – здесь ничего не трогали с тех пор, как Пномпень освободился от режима Пол Пота.